Отец лишь вздохнул и снова уткнулся в газету.
— Нормально, — лишний раз тревожить нервную родительницу не хотелось. — Что у нас на завтрак?
— У тебя всегда все нормально… — начала она ворчать в ответ. — Никогда мне ничего не рассказываешь!
— Мамочка, ну не переживай! Ты же знаешь, что у меня такая работа, — я ласково приобняла маму за плечи и устроилась рядом с креслом отца.
— А она все о работе! — всплеснула Чандра руками, распаляясь. — О да, работа в твоем Департаменте — это очень важно! Ты постоянно куда-то пропадаешь, уезжаешь в командировки на целые месяцы, и даже не присылаешь никакой весточки! А я места себе не нахожу, переживаю, думаю о тебе! Ты совсем, совсем не бережешь мои растрепанные нервы!
Мы с отцом застонали в один голос. День только начинался, а мама уже была не в духе. Но остановить этот поток обвинений уже невозможно. Следующее, о чем она начнет причитать — внуки.
— Ты работаешь, уезжаешь, работаешь, бегаешь, а как же личная жизнь⁈ Тебе двадцать пять, в этом возрасте у меня уже была ты! Я хочу внуков, Минати! И твой отец тоже! А ты ни разу не знакомила нас ни с одним из своих мальчиков! Только этот милый Летти к нам и заходит! А ты черствая и совсем не заботишься о своих родителях! Вот кто нам в старости помогать будет? А тебе⁈
— Правильно говорить Лэтти, через «э»! — поправила я, оставив остальные замечания без внимания.
— А может, мы все-таки позавтракаем, дорогая, а уже потом обсудим будущих внуков? — взмолился отец. Мама с видом оскорбленной добродетели отвернулась к чугунной плите, занимавшей значительную часть кухни, и начала демонстративно греметь посудой. Да уж… Я точно знала, что как только еда закончится и кофейник окажется пуст, нас с папой сдует отсюда, как ветром. Все-таки, я оставалась папиной дочкой.
К счастью, на этот раз завтрак не стал пыткой. Вафли радовали нежностью и пышностью, кофе согревал и давал энергии на весь день, а мама быстро отошла и поделилась последними сплетнями, которые ей с утра принесла о́рна[3] Иветта. Послушать их было интересно, так как занятий на сегодня все равно не предвиделось — я до сих пор не знала, когда закончится очередной отпуск. Бывало, что некоторые из нас по полгода сидели дома из-за нехватки рабочих направлений. Пока я рассеянно жевала, папа быстро все умял и, немного погодя, решил включить новое прекрасное изобретение — маленькое деревянное радио. Немногие могли позволить себе его. В нашей семье их было два — служебный и личный. Прошипев и откашлявшись, радио разразилось бодрым голосом диктора, вещающего крепкий, пафосный до безобразия, текст:
— Магия — страшная игрушка Древних, погубившая их. На осколках той цивилизации не жило и не цвело ничего, изувеченные магией земли оставались пусты и бесплодны. Жалкие государства сражались между собой за обретение клочка Старейшей территории, а их воины, исповедающие магию, гибли в этих битвах тысячами. И так могло продолжаться до конца мира, если бы не пришло спасение. Мудрейшие Отцы. Они показали нам жизнь без тлетворных влияний магии и привели Ордве́йг к победе над верой в ничтожных богов. Тысячелетие стоит Империя и силами своих граждан, гордо будет возвышаться над остальными странами…
— Выключи, — резко потребовала мама. Отец тут же подчинился. Они оба робко и с беспокойством взглянули на меня, но я лишь неопределенно повела плечами. Сказанное было известно даже ребенку.
— Не переживайте, все хорошо, — спокойно улыбнулась я, пытаясь уверить их в равнодушии к ситуации. Отец слабо кивнул, поблагодарил за завтрак и торопливо удалился обратно в сад. Я осталась с мамой наедине.
— Опять придет с улицы грязный, стирай потом за ним! — буркнула она, пытаясь отогнать неприятные мысли переключением на бытовые проблемы.
«Грязный и счастливый», — подумала я. Допив свой кофе и сославшись на работу и деловые письма, я отправилась на улицу к почтовому ящику. Заглянув через резную ограду, увидела отца, загорающего среди цветущих помидоров. Хихикнув, он подмигнул мне и вновь подставил солнцу лицо.
На мое имя пришло три бумаги. Увы, ни на одной из них не было гербовой печати Департамента Имперской безопасности, а значит, вынужденное безделье продолжалось.
— Мам, пап, я ушла к себе в кабинет, отвечать на письма. Не теряйте! — крикнула я, поднимаясь по лестнице.
— Дорогой, ты уверен, что наша дочь, действительно настолько важная особа, чтобы нам стоило отказаться от второй гостиной в пользу ее кабинета? — веско, но шепотом спросила мама у вернувшегося следом за мной отца.