— Знаешь, Лэтти, мы привлекаем к себе много лишнего внимания. Нужно было просто взять коляску. Или лошадей…
— Ты можешь поискать себе лошадь прямо сейчас, — хитро улыбнулся парень, а потом быстро что-то крутанул, и механизм, заскрипев и издав странное «чу-чу», тронулся с места. — Ой, прости, не успела. Эх, придется ехать так. Но в следующий раз ты точно сможешь поехать сама и насладиться конной прогулкой! А я, так уж и быть, подожду тебя в месте назначения.
— Шутник! — ухмыльнулась я, хватаясь за дверцу трясущегося драндулета. Лэтти лишь послал мне милую улыбку и больше не отвлекался от дороги. И мы помчались по узким зеленым улочкам предместья.
Хорошо знакомая дорога, именно с нее, с молчаливости моего спутника и сосредоточенных мыслей — начиналась очередная страница моей нелегкой работы. Вскоре зелень окраин сменилась каменным холодом города. Мы въехали в Килла́на По — столицу Империи Ордве́йг.
Во всех отношениях, столица завораживала! Ее отличала особая архитектура — сочетание архаичной древности, что досталась нам от Мудрейших Отцов, и технологичной современности. Самые прекрасные учебники об истории искусств писались здесь. Здесь старина была повсюду — можно зацепить глазами и пощупать руками, наткнуться на разговорчивых старожилов и таких же вдохновленных путешественников. По безухабистой дороге мы проезжали мимо живописных парков, в которых легкие струи фонтанов прорезали воздух, а декоративные деревья всегда находились в цвету. Под сенью тяжелых веток располагались скромные и величественные статуи четырех Мудрейших Отцов. Их имена были высечены в наших сердцах. Их деяния стали началом Империи. Они подпирали небо и твердо стояли на земле. На земле, которую они подчинили, устремленные в небо, которое оставили своим потомкам. Никто не спорил — то были кровавые века, по сей день покрытые тайнами и легендами, но мы знали, что Империи не рождаются иначе. Сквозь кровь, боль и лишения наши предки твердой рукой привели нас в прекрасное настоящее. И мы с гордостью принимали нашу историю.
Киллана По был сокровищницей знаний, красоты и музыки. Каждый гражданин мог найти здесь занятие по душе, обрести себя. Со всех уголков Империи сюда тянулись ручейки талантливых ученых, писателей, художников, архитекторов, инженеров, конструкторов. И вместе они стремились к совершенству. Долгие сотни лет распрей и становления замедляли наш прогресс, но сейчас мы с гордостью могли сказать, что достигаем новых высот. Наши Отцы мечтали о Небе и вот, скоро в воздух поднимутся наши первые летающие машины. Во всяком случае, так говорили имперские изобретатели, постоянно добавляя, что «скоро» в науке — понятие зыбкое и растяжимое. Да, мы по-прежнему не доверяли «самоходным автомобилям», лошади были как-то привычнее, а «радио» могло работать лишь пару часов в день, а остальное время нуждалось в «зарядке».
Мы смотрели на наших полудиких соседей с презрением, ведь они все еще пользовались холодным оружием и стрелами, в то время как у нас был порох. Мы отказались от магии и продолжили развитие в другом ключе, осваивая область научных экспериментов. Они редко оказывались удачными, но никто не терял надежду и силу духа. Наши соперники продолжали уповать на магию и, надо отдать им должное, добились в этом определенных успехов. Наступило хрупкое равновесие. И оно несло стагнацию, которую иные почему-то называли гармонией. И тут на арену выходили мы — тихие и безмолвные… Руководство Департамента всегда выбирало самую подходящую минуту. И цель… Зазубрено. Выучено. Сдано.
Мои стройные размышления прервал неистовый крик, раздавшийся на незнакомом языке. Я быстро огляделась. Ну конечно! Инде́йтри-скал [4: «-скал» (с ордве́гиан, официального языка Империи Ордвейг) — улица] – самый центр Киллана По.
Инде́йтри-скал была средоточием всех звуков земных. Прежде всего — крика. Крика торговцев-зазывал, которых не мог прогнать ни один патруль. Одни обещали продать искусные зелья, продлевающие красоту и молодость, другие предлагали отвары, улучшающие выносливость, а если не хватает денег, то можно прикупить хотя бы пилюлю для чистого и свежего сна. Акафи́рских торговцев никто не любил. Они слыли ушлыми жуликами, обещавшими драгоценные жемчужины из ушей самой бха́гат-на́ри [5: Бха́гат-на́ри — титул принцесс-жриц в Акафи́ре] Усу́нды, а на деле, толкавшими битые стекляшки. С ними всегда конкурировали «честные липа́йцы» с островов Тиффале́й — беженцы, уставшие от вечных войн, продающие такой же сомнительный товар. И о́рдвины, жители Империи, так страстно ненавидевшие своих магов и алхимиков, с удовольствием бежали под хлипкие навесы — в лавки чужеземцев. Подобные двойные стандарты не были в новинку, но оставляли горький осадок. Да, все запретное и заклейменное непременно должно вызывать интерес. Особенно если оно — иноземное.