Себастьяна нигде не было. То ли он прятался под мебелью и не пошел провожать отбывающую из комнаты хозяйку, то ли сам отправился на разведку и поиски пропитания. Главное, чтобы никто не попытался причинить вреда любопытному коту. И ведь нужно еще разобраться с вопросом прокорма несчастного животного. Они, конечно, тут все маги и Друиды, должны прекрасно относиться к братьям нашим меньшим, но что, если черные коты для них — предвестники бед и скверных недоразумений… Прищемят еще нос. Или хвост…
Ингельда уже вышла из предоставленных мне апартаментов и ждала снаружи. Одернув платье и проведя рукой по крепко собранным волосам, я, по обыкновению, сделав глубокий вдох, выглянула в длинный коридор. Он, как и многие другие помещения Дома Круга, был отделан в мрачноватых неярких тонах. Темно-красные тканевые обои в обрамлении панелей черного дерева, большие окна, драпированные тяжелыми портьерами, а в промежутках — статуи злобных горгулий да ряды растений. Неудивительно, что Аксельрода местные жители считают угрюмым и неприветливым — пожили б сами в такой «радостной» обстановке! Слегка замешкавшись, я все же вышла из комнаты, сделав шаг прямо к морде оскалившейся каменной твари. Ингельда широко улыбнулась моей нерешительности и теперь мы уже вдвоем двигались дальше. Казалось, что во всем доме нет ни единой живой души — вокруг царствовала тишина, наши легкие шаги заглушались расстеленными на полах коврами, и даже светящаяся в лучах света пыль, застыла.
— Здесь тихо, как в склепе… — прошептала я, придвигаясь поближе к Ингельде и беря ее под руку.
— А я говорила, что тут скучно, а иногда бывает даже страшно! — также тихо ответила девушка, чуть вздрогнувшая от моего неожиданного прикосновения. — Пойдем скорее вниз, подальше от этих статуй…
Вскоре мы добрались до парадной лестницы, по которой вчера вечером мы с Аксельродом шли на бал-маскарад. Казалось, что с того момента прошло уже полжизни, и в голове никак не укладывалось, что минуло всего-то полдня. Поразительное свойство человеческой памяти — до мельчайших деталей запоминать будоражащие события и раздвигать ощущение времени до бесконечных пределов… И еще этот сон… Я уже и забыла думать о нем, он немного изгладился, стерся, но теперь вдруг выпрыгнул из глубин, забормотал неразборчиво десятком разных чужих и близких голосов. Я точно знала — кто эти люди из сна. Знала и не хотела себе в этом признаваться. И ощущения падения, отрешенности, обреченности, захватившие ночью весь мой разум, вдруг вновь встали в полный рост и потребовали срочного анализа. Не идти, не бежать, не следовать бездумно за кем-то куда-то — а побыть в одиночестве и поразмышлять. Куда мы движемся? Что будет впереди?
— Минати? Лиджи?
— А? — взор, сфокусированный на самой себе и своих внутренних переживаниях, пришлось вернуть во внешний мир и обратить к Ингельде. Девушка уже в полный голос что-то рассказывала, но я совершенно не помнила, что именно.
Коридор первого этажа, где мы сейчас находились, оказался уже не таким жутко украшенным. На стенах темно-синего цвета висели старинные пейзажи, изображавшие, в основном, буйную и гиблую природу Великого болота. Растения в кадках и горшках цвели мелкими розовыми цветочками, а шторы раздувал ветер, долетавший из открытых окон. А еще стоял явственный запах чего-то съестного — то ли выпечки, то ли нежного жареного мяса. Но, несмотря на голод, не это сейчас целиком захватило мое внимание. В садике, на который выходили окна, возле залитого полуденным солнцем фонтана сидели на скамеечке две немолодые женщины и о чем-то тихо переговаривались. Их умиротворенный вид, погружение в какой-то им одним известный и понятный мир и диалог, отозвались внутри меня мягкой вибрацией. Из тьмы помещений на свет, в дикий садик.
— Мне надо туда… — тихо сказала я, кивнув на открывшийся вид.
— Но зачем? — недоуменно спросила Ингельда, остановившись и перестав куда-то меня вести. — Мы уже почти пришли на кухню, вы же хотели позавтракать!
— Да, хотела… — надо было как-то отделаться от служанки и пойти к этим женщинам, пока они никуда не ушли. Очень надо. — Давай, ты узнаешь на кухне, есть ли там какая-то еда для меня, а я, тем временем, схожу в садик. Ну, чтобы время не терять.
— Хорошо, — Ингельда явно пребывала в замешательстве от такой резкой перемены. — Вы сможете сами найти выход во внутренний двор?
— Да, конечно! — я тепло улыбнулась девушке и направилась в сторону, откуда мы только что пришли, спиной продолжая чувствовать удивленный и растерянный взгляд.
Какие-то странные противоречивые чувства то и дело находили на меня, стоило только ступить в древний город Асмариан. Снились диковинные сны, среди бодрствования слышались чужие далекие зовущие голоса, что-то неодолимое тянуло в разные стороны и к разным людям. Я точно знала, что этот порыв неслучаен, что я должна поговорить с этими дамами, мирно наблюдающими за искрящимися струями фигурного фонтана. Фигуру еще предстояло разглядеть.
Спускаясь по каменным ступеням, ведущим во внутренний двор Дома Круга, я почувствовала на коже первый за сегодня лучик теплого, по-настоящему весеннего солнца. Сад начинал медленно оживать. По веткам кустов и деревьев побежали питательные соки, окрасив их в яркие зеленые и красноватые цвета. Кое-где появились крошечные почки. Щебетали, пели, летали наперегонки друг с другом маленькие серые птички. Проследив за одной из них, я отметила, что та строит гнездо прямо под козырьком Дома. Вдалеке кто-то медленно и методично работал по грунтовой дорожке метлой — очищая тропинку от опавших листьев и мелкого мусора. В целом, сад оставлял впечатление довольно дикого места, но настолько тщательно, заботливо ухоженного, что не оставалось никакого сомнения в присутствии невидимой человеческой руки.
Услышав приближающиеся шаги, обе дамы синхронно обернулись в мою сторону. Голову одной из женщин украшала седина, того благородного белоснежного цвета, что редко достается большинству. Даже в сидячем положении она казалась благородной, точеной и стройной, а элегантное платье синего цвета с тугим корсетом лишь подчеркивало прекрасную фигуру, не растерявшую с возрастом изящности. Вторая дама несколько терялась на фоне первой и явно сама не хотела выделяться. Темно-каштановые волосы, лишь слегка подернутые сединой, были уложены в строгую прическу, черное платье напоминало вдовье, затянутыми в перчатки руках она держала книгу.
Они поднялись, едва я приблизилась, и на мой неловкий поклон ответили легкими кивками. Не успела я проронить и слова, как седая дама первой начала разговор.
— Гила́м вата́м. Позвольте представиться. Мое имя То́ния Эсте́лла. Я — Член Круга Великого города Асмариан и Воплощающая Воду. А, вы, должно быть, Минати Летико — новая ученица лиджев Тильгенмайера?
Который раз за сегодня мне это говорят? Слухи разлетаются просто с поразительной скоростью.
— Гила́м вата́м, лиджи Тония Эстелла. Да, мое имя — Минати Летико, я только вчера пребыла с юга, из Пелепленеса, — я старалась не поднимать глаз и не смотреть выше линии подбородка статной женщины. Пусть лучше мое поведение воспримут как робость. — Прошу простить меня, я, кажется, отвлекла вас от беседы и от чтения.
— Напротив, мы с моей компаньонкой так давно знаем друг друга, что кажется, нам уже совершенно нечего друг другу сказать, — Тония Эстелла улыбнулась, но я по-прежнему старалась не смотреть ей в глаза. — Позвольте представить, моя близкая подруга и соратница — Хи́рис Меди́кори.
Женщина, продолжавшая стоять и крепко сжимать в руке уже захлопнутый томик, еще раз строго и коротко кивнула. За все это время она даже не попыталась разлепить плотно сомкнутых губ. Оттого немного напоминала молчаливую аквариумную рыбу. Тония подернутой сеточкой морщинок рукой указала на деревянную скамью.
— Прошу, Минати, присаживайтесь. Расскажите о себе.
Мы сели. Хирис Медикори опустилась по левую руку от Друидки и тут же раскрыв книгу, начала тихо нашептывать рифмованные строки. Кажется, это были молитвы. Воплощающая Воду, проявляя вежливый интерес, даже села ко мне в пол-оборота и, чинно уложив руки на коленях, взглядом показала, что ждет истребованного рассказа. Я расправила складки на платье, подражая Тонии Эстелле аккуратно разместила руки. А потом подняла голову, взглянула в ее глаза. И рухнула. Это было единственное и самое главное в ее внешности. В миг забылись абсолютно все мысли. Потому что в этих глубоких прекрасных сапфировых глазах, окруженных тонкой сеточкой морщинок, плескался океан. Дыхание перехватывало, а мысли путались от бездонного, бесконечного взгляда. И пока я была не в силах смотреть на что-либо еще, глаза напротив начали улыбаться и наполняться теплом…