«А если оборвется жизнь человека, но он станет кем-то еще? – с мольбой, хватаясь за безумную надежду, мысленно выкрикнул в пустоту Жрец. – Кем-то, кто сможет верно служить вам, так же как и я?»
Смерть не отвечала. Тишину нарушало только исступленное рычание герцога, стершего в кровь руки в стремлении освободиться. Когда за ним придут палачи – наверняка накачают его наркотиками или дадут парализующий яд, чтобы тот не смог превратиться в волка и освободиться. Увы, он был слишком вымотан в бою. Обратиться сейчас, значило потерять сознание до утра – слишком много энергии уходило на метаморфозу, а он и так уже недавно предпринимал безуспешную попытку высвободиться в образе волка.
«Он должен сам дать согласие. Убеди предстать передо мной». – вновь раздалось в голове некроманта. Интонацию, как всегда, было толком не разобрать, но раз ответила… Значит, действительно шанс выжить появился.
Жрец в волнении облизнул пересохшие губы и начал ползти в сторону разделяющей его и герцога решетки. Благо, было недалеко. Аллар не сразу заметил движение Жреца навстречу. Когда тот начал пытаться сесть рядом, просунул руки сквозь прутья и помог принять полусидячее положение.
– Господин! Прошу, выслушайте до конца, прежде чем впасть в ярость, – возбужденно прошептал Жрец.
– А валяй, – по-простецки махнув рукой, согласился герцог. Он был готов отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о предстоящей казни. К тому же, интонация Жреца заинтриговала. Бесплодные попытки вырваться утомили, и он вновь сел на землю темницы, прислонившись спиной к решётке, почти прикасаясь к спине друга.
Зная буйный нрав правителя, Жрец с трудом подбирал слова. Стражники не обращали внимания на их беседы, но могли бы помешать, заподозрив неладное.
– Серьезно. Следите за речами, поскольку вам не понравится то, что я скажу… – Жрец замолк, и только когда почувствовал утвердительный кивок своего господина, продолжил:
– Вы можете до меня дотянуться. В моих волосах у корней, близко к затылку прикреплена капсула с ядом…
– Ни за что! – Аллар вскочил на ноги и отпрянул от решетки, – Я не стану! Я хочу видеть их глаза! Буду являть к ним призраком к каждому в кошмарах! Прокляну, пусть я и не имею твоего дара, и Первая Матерь меня услышит и внемлет! Горло перегрызу всем, до кого смогу дотянуться! Изменники! – герцог со злостью пнул решетку. Затем, поборов вспышку гнева, уже спокойно добавил, – Благодарю тебя за желание дать мне легкую смерть. Ты единственный, кто остался мне верен.
– Сядьте! И выслушайте до конца! – недовольно рявкнул Жрец, повышая хриплый голос и закашлялся.
Аллар тяжело дышал, но окрик друга его отрезвил. Жрец всегда говорил спокойно и полушепотом. А уж позвонить себе повысить на него голос… И плененный герцог был слишком вымотан, чтобы гневаться на единственного оставшегося в живых друга. Сплюнув и ворча нечто нечленораздельное, Аллар сполз по решетке обратно, чтобы его ухо оказалось как можно ближе к губам Жреца. Один из охранников, молодой, из свиты Вартана, отложил карты, встал и подошел к узникам.
– Мой лорд! То есть, заключенный! Не нужно так шуметь! Рассадят-с вас как пить дать. И так смилостивились, удовлетворив последнюю просьбу, провести ночь перед казнью рядом, – парню явно было очень неловко.
– Ты, пес, рот закрой, пока зубы целы! – Аллар вновь вскочил на ноги, сжав кулаки. Он прекрасно понимал, что в клетку к нему без особого приказа брата никто не сунется, а почесать кулаки очень хотелось.
– Оставь их, Гарт! Некромант стянут зачарованной цепью и выжат досуха, ничего они не сделают! Дай любовничкам попрощаться… – лениво протянул второй стражник, оставшийся за столом. Он одним глотком допил кружку с неизвестным пойлом, крякнул и ушел отлить.
Жрец и герцог почти одновременно закатили глаза к небу. Пусть их считают кем угодно, лишь бы отстали до утра. Гарт остался у решётки… Он мялся, нервничал и смущался, а потом, немного подавшись вперед, прошептал:
– Вы меня не помните, наверное. Позапрошлой осенью судили меня за воровство. Украл тогда хлеба – семью накормить было нечем в Подвинках… Вы там гостили, оттого и до вас дело дошло. По указу мне надобно руки рубить, а вы тогда смилостивились. Велели плетей надавать, да отписали родным еды. А после барона казнили, да цены на хлеб и на все остальное снизили. Я… Не знаю я толком, каким слухам верить. Да вот, служба… Вы простите, я человек подневольный. Могу только разве что воды принести… Или попробовать шею свернуть перед рассветом. На козни вашего некромансера все свалят, все равно же вам не жить…