– Это для вас, а мне…
– Хватит. Ты здесь и будь доволен.
С лица Макклири на мгновение сошла его извечная улыбка.
– Хотя, с другой стороны, может быть, ты и прав. Может, стул действительно лучше. Одинокая у нас работа.
– Спасибо, что просветил! Кстати, послушай, ведь раньше или позже вы все равно пошлете меня на задание. Может, я схожу сегодня в город проветриться?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты не вернешься.
– Это не объяснение.
– Нельзя, чтобы тебя видели в округе. Ты же должен понимать, что произойдет, если мы решим, что ты нам не подходишь.
Римо пожалел, что привязанный к его кисти пистолет не заряжен. Хотя вряд ли бы Макклири позволил ему пристрелить себя. Нет, хорошо бы провести хоть один вечер в городе. Один вечер, выпить стакан-другой. А что? Замки крепкие, но и у них, как его учили, есть свои слабые места… Что ему будет за это? Не убьют же, слишком дорого он им уже обошелся. Хотя от этих придурков можно ожидать чего угодно, черт бы их побрал.
– Бабу хочешь? – спросил Макклири.
– Одна из этих фригидных ледышек, что убираются у меня в комнате и приносят жратву?
– Какая тебе разница? – возразил Макклири. – Все они одинаковы, как ни крути.
Пришлось согласиться, хотя впоследствии Римо решил для себя, что больше не будет доверять КЮРЕ в том, что касается его личной жизни.
… Римо мыл руки перед ленчем. В дверь постучали.
– Войдите! – крикнул Римо, держа руки под струей прохладной воды, чтобы смыть ничем не пахнущее мыло, каким пользовались все обитатели Фолкрофта. Вытирая руки белым полотенцем, он вышел из ванной комнаты. То, что он увидел, на первый взгляд выглядело неплохо.
Ей было под тридцать. Атлетическая грудь распирала синюю униформу. Темные волосы были собраны в «конский хвост». Юбка охватывала довольно плоский зад. Ноги, на вкус Римо, были слегка толстоваты.
– Там, на доске, я увидела твой номер и время, – сообщила она с легким акцентом, который Римо определил как южнокалифорнийский. По крайней мере, так бы он ответил, услышав ее выговор на занятиях по речевым характеристикам.
– Мой номер? – переспросил Римо, заглядывая ей в глаза. Чего-то в них не хватало. Хоть и были они голубыми, но напоминали линзы японских портативных фотоаппаратов.
– Да, на доске, – ответила она, все еще стоя на пороге. – Может быть, я ошиблась?
– Нет, нет, – сказал Римо и бросил полотенце на кровать.
Она улыбнулась и сказала, уставившись на его широкую мускулистую грудь:
– Не люблю в одежде.
Римо непроизвольно втянул живот.
Она закрыла за собой дверь и, на ходу расстегивая блузку, направилась к кровати. Бросила блузку на деревянную спинку и завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. У нее был плоский белый живот. Освободившись от бюстгальтера, ее груди не повисли: было видно, что они упругие и молодые. Соски были розовые и твердые.
Аккуратно сложив бюстгальтер на блузке и повернувшись к Римо, она сказала:
– Давай быстрее, а? Мне нужно быть в шифровальной через сорок минут. У меня обед сейчас.
Римо оторвал взгляд, сбросил полотенце с кровати и, сняв брюки, отбросил их в сторону вместе с сомнениями.
Когда в угол полетели ботинки, она уже ждала под одеялом. Римо тихонько лег рядом. Взяв его руку, она пристроила ее себе за спину, а другую – между ног.
– Поцелуй меня в грудь, – прошептала она.
Через пять минут все было кончено. Она отвечала на его ласки с животной яростью, в которой не было ни грамма искренней страсти. Прежде чем Римо убедился, что поимел-таки женщину, она уже вскочила с кровати.
– А ты ничего, – похвалила она, влезая в белые трусики.
Римо лежал на спине и смотрел в белизну потолка. Его правая рука была заложена за голову.
– Как ты определила? Ты сбежала слишком быстро.
Она засмеялась;
– Что поделаешь! Может, сегодня вечером будет больше времени…
– Может быть, – ответил Римо, – хотя у меня по вечерам занятия.
– Какие занятия?
– Обыкновенные.
Римо взглянул на девушку. Она надевала бюстгальтер «по-голливудски»: держа его перед собой, наклонилась и аккуратно погрузила груди в чашки.
– Чем ты занимаешься? – не смолкала она. – Я никогда не видела на доске таких, как у тебя, номеров…
– О какой, черт возьми, доске ты все время говоришь? – оборвал ее Римо. Он продолжал смотреть в потолок. От нее сильно пахло дезодорантом.
– Ну там, в комнате отдыха. Если тебе нужно общение, вывешиваешь номер своей комнаты и код. Клерк подбирает пары из номеров мужчин и женщин. Вообще-то не полагается знать, с кем будешь на этот раз. Говорят, что если знаешь, то появится серьезное чувство, и вообще. Но через некоторое время все начинают прекрасно разбираться в номерах. Надо только вставить свой номер в нужный момент. У женщин, например, первая цифра номера – ноль, у мужчин коды чаще всего – нечетные цифры. У тебя – девятка, я такой номер вижу впервые.
– Какой мой номер?!
– Девяносто первый. Ты что? Не знал, что ли? Вот тебе и на!
– Забыл.
Она продолжала трещать:
– Прекрасная система. Нравится руководителям групп. Никто ни в кого не влюбляется, и все довольны.
Римо взглянул на нее. Она уже была одета и направлялась к двери широкими шагами.
– Погоди, погоди, – Римо состроил обиженную гримасу. – А поцеловаться на прощание?
– Поцеловаться? С какой стати? Я же тебя не знаю!
Дверь захлопнулась.
Римо не смог решить: рассмеяться ему или просто уснуть. Поразмыслив, не стал делать ни того ни другого, а поклялся никогда не заниматься любовью в Фолкрофте.
С тех пор прошла неделя. Римо с нетерпением ждал первого задания. Не то чтобы его привлекала работа, просто невыносимо надоело здесь, в этой уютной и комфортабельной тюрьме.
Римо опять ткнул носком сандалии в пол. Наверняка сандалии было велено надеть не просто так. Здесь ничего просто так не делалось. Но ему было на это наплевать.
– Ну, долго еще? – крикнул он.
– Сейчас, – ответил Макклири. – А вот и он!
Подняв голову, Римо с трудом сдержал смех. То, что вошло в зал, было слишком жалким зрелищем для смеха. Вошедший был чуть выше ста пятидесяти сантиметров. Он был одет в белую форму – что-то вроде кимоно – с красным поясом, которая свисала с хилых телес. Несколько пучков седых волос развивались вокруг сморщенного монголоидного лица. Морщинистая кожа напоминала старый пожелтевший пергамент.
На ногах у старика тоже были сандалии, в руке – две короткие толстые доски, гулко хлопавшие друг о друга в такт шаркающей походке.
Макклири с почтительным видом пристроился на шаг позади старичка.
– Чиун, это Римо Уильямс, ваш новый воспитанник.
Глава тринадцатая
Чиун молча поклонился. Римо продолжал сверлить его глазами.
– И чему он будет меня учить?
– Он будет учить тебя убивать. Он научит тебя, как стать несокрушимой, почти невидимой машиной для уничтожения людей, – ответил Макклири.
Римо поднял лицо к потолку и глубоко вздохнул.
– Да ну тебя, Конн. Брось. Кто, этот? Тоже мне, нашел учителя!
– Он учит убивать и если бы захотел, то ты уже был бы мертв, даже моргнуть не успел бы.
Сильнее запахло хризантемами. Так вот откуда запах, от китаезы. Убивать? Этот ветеран дома престарелых?
– Не веришь? Попробуй, застрели его, – предложил Макклири.
– Зачем? Ему и так уже недолго осталось.