На практике подобные языковые «привязки» имеют такую же точность, как и показания Тацита, помещавшего венедов на огромном пространстве между Дунаем и северо-востоком Европейского континента. В этих условиях в конце XIX в. исследователи обратили внимание на материалы топонимики, точнее, на гидронимы – названия рек. Имена многих из них, особенно крупных, зачастую были даны первыми людьми, жившими на их берегах. Тем самым появлялась возможность нанесения на карту точного ареала славянской прародины.
Но результаты исследований А.Л. Погодина, Я. Розвадовского, М. Фасмера оказались противоречивыми. Это стало следствием того, что в силу тогдашнего уровня развития картографии и при отсутствии соответствующих справочников они использовали в своих построениях только отдельные примеры названий рек (в лучшем случае ⅓), а не всю совокупность имеющейся гидронимии. К тому же из-за слабой проработанности некоторые из гидронимов славянского происхождения они трактовали как балтские и наоборот.
Отсюда становилась понятной для поиска славянской прародины необходимость привлечения всей совокупности источников. Осознав этот факт, в самом начале XX в. чешский исследователь Л. Нидерле (1865–1944), обобщив воедино исторические сведения о древних славянах и систематизировав имевшиеся в его время археологические материалы, данные языка, топонимики, этнографии и антропологии, пришел к выводу, что славяне во 2-м и 1-м тыс. до н. э. образовывали единый народ с общим языком и лишь едва заметными диалектными различиями. Находившиеся в его распоряжении сведения привели ученого к мнению, что прародина славян находилась к северу от Карпат и была ограничена с запада бассейном Вислы, а с востока – средним Поднепровьем, включая Березину и Десну. Попытался он отождествить древних славян с одним из народов, упоминаемых Геродотом. По сообщениям последнего, Волынь и Подолию заселяли скифы-земледельцы, которые вели совершенно иной образ жизни по сравнению с подлинными скифами-кочевниками. По мнению Л. Нидерле, именно эти земли являлись территорией первоначального расселения славян. Лишь в 1-м тыс. н. э., под влиянием Великого переселения народов, прежнее единство славян начало распадаться и они образовали группы западных, восточных и южных славян.
В период между Первой и Второй мировыми войнами в польской и чешской историографии широкое распространение получила концепция западного происхождения славян, изложенная в трудах Ю. Костшевского (1885–1969). По его мнению, прародина славян сложилась на пространстве между Вислой, Одером и верховьями Эльбы. Основой для этого стало привлечение данных археологии и на основе их выявление славянского характера лужицкой археологической культуры, распространенной в период поздней бронзы и раннего железа (XII–IV вв. до н. э.) в бассейнах Вислы, Одера и в верховьях Эльбы. В конце 1-го тыс. до н. э. в области расселения лужицких племен распространяются носители поморской археологической культуры (IV–II вв. до н. э.), в результате чего в междуречье верхней Вислы и Эльбы со II в. до н. э. формируется пшеворская археологическая культура. Свое название она получила по могильнику близ городка Пшеворска на юго-востоке современной Польши. Ее основной ареал занимал земли Южной и Центральной Польши. Вместе с тем границы пшеворской культуры не оставались неизменными. Если на рубеже эр пшеворские памятники известны в среднем течении Эльбы и Одера, а также их притоков Мульде, Заале и Варте, то позднее их уже здесь нет. При этом происходит движение пшеворских племен далеко на юго-восток. Они захватывают верхнее Поднестровье и верхнюю часть бассейна Тисы. Пшеворская культура просуществовала вплоть до IV в. н. э., когда в результате Великого переселения народов происходят значительные перемены в этнической карте Европы. Для нас важно то, что первыми исследователями пшеворская культура связывалась с историческими венедами.
Сразу после Великой Отечественной войны вопрос о славянской прародине встал и в советской историографии. Ее поисками на основе археологических данных занялся М.И. Артамонов (1898–1972). Вслед за польскими археологами он признавал славянский характер лужицкой, поморской и пшеворской культур. Но при этом он полагал, что территория славян не ограничивалась Висло-Одерским регионом, а с глубокой древности распространялась далеко на восток, вплоть до Поднепровья. По его мнению, здесь славянам принадлежали археологические культуры Подолии и среднего Поднепровья, доселе считавшиеся чисто скифскими. Что касается невров, гелонов и будинов Геродота, то они являлись, на его взгляд, славянами. Позднее славянскими в Поднепровье он считал зарубинецкую (II в. до н. э. – II в. н. э.) и сменившую ее Черняховскую (II–IV вв. н. э.) археологические культуры.