— Ну конечно. — Заревел Аргон-БенСур. — Раз-АкХан. Почему-то я думал, что судьей будешь именно ты.
— Как ты убийца смеешь обращаться ко мне!? — заорал Раз-АкХан.
Он махнул рукой и всадники, слетев с коней, набросились на Аргона. Они долго мутузили его руками и ногами. Кровь бедного БенСура забрызгала всю площадь, но гвардейцы не унимались.
— Ты бесчестный простородный гном не имеешь права обращаться к АкХану без его разрешения.
Раз-АкХан подошел к лежащему в луже крови Аргону и сорвал с него тунику.
— Отныне ты Низложен без права на Возвышение. — Раз-АкХан поднял тунику над головой, и начал крутиться по кругу, показывая всем позор Аргона, уже не БенСура. — Ты будешь брошен в подземелья Дуртараса и будешь ждать там высочайшего суда великих Ксаев. Жизнь гнома священна, даже простородного. Наказанием тебе за это будет смерть, но до суда ты будешь подвергаться пыткам каждый день. Ты будешь молить о смерти ничтожный убийца.
Раз-АкХан швырнул тунику к лежащему Аргону и кивнул гвардейцам, что бы те унесли его с глаз долой.
— Теперь приступим к вашей участи жители деревни. Вы долго терпели выходки этого сумасшедшего БенСура и ни разу не подняли восстание. За эту преданность вы будите вознаграждены. Верховный Миссир клана Белой бороды великодушный Гондор-Ксай жалует тебе Ланд титул БенСура и дарит эту деревню.
Ланд-БенСур тут же подбежал к Раз-АкХану и, преклонив одно колено, поцеловал его руку. Раз-АкХан махнул рукой, и из кареты вылетела Оранжевая туника Возвышения БенСура. Она накрыла собой Ланд-БенСура. Тем самым ритуал был завершен. Ланд встал и, поцеловав тунику, вернул ее Раз-АкХану.
— Благодарю Ксаев клана Белой бороды за доверие и обещаю служить им верой и правдой.
— Ксаи уверены, что у тебя все получится, юный БенСур. Отныне дом Аргона твой дом. Можешь приступать к своим обязанностям немедленно, а мне надо ехать дальше.
Раз-АкХан взлетел в карету, поднял руку, попрощавшись с жителями деревни, и задернул шторки.
— Удачи тебе Ланд-БенСур. — Крикнул командир гвардейцев и отряд направился на выход из деревни.
Как только АкХан и его гвардейцы покинули деревню, люди радостно заулюлюкали, поздравляя Ланд-БенСура с Возвышением. Это очень растрогало нового старейшину, и он разрешил людям взять несколько бочек вина из погребов и рыбы для празднования, а сам начал переезд в свой новый дом.
На следующее утро Ланд-БенСур прогуливаясь по деревни, увидел, как люди сооружают погребальный костер.
— Это что еще такое? — Крикнул Ланд. — Что это вы там творите?
Увидев БенСура, несколько людей подбежали к нему, и припали на колени.
— Мой господин Ланд-БенСур, вчера ночью умер Аркин, и мы готовим погребальный костер, дабы предать его тело огню.
— Что?! Тело раба огню? Моя милость затмила вам рассудок что ли. Бросить его в помойную яму.
— Но господин…
Ланд со всей силы ударил стоящего на коленях Хазара, так и не дав ему договорить.
— Немедля возьмите тело этого мертвого раба и швырните его в помойную яму, или я вам устрою такую порку, что выходки Аргона покажутся детским лепетом.
— Остановись Ланд-БенСур. — Обратился к старейшине один из стражников. — Аркин не простой раб. На нем печать Менди. Его нельзя бросать в яму.
— Печать Менди? — Заикаясь, повторил Ланд. — Но откуда?
— Он пятьдесят лет служил в храме Менди посыльным. За преданность Менди наградил его печатью, кожаными сандалиями и резным посохом. Все это должно быть сожжено вместе с телом.
— Печать Менди меняет дело. Она священна и не может быть осквернена нечистотами. — Успокоился Ланд-БенСур. — Пойдем, посмотрим, что они там построили.
Гномы подошли к погребальному костру. Он был сложен из сухих веток усыпанных полевыми цветами. В центре костра на подложке из хвороста лежало тело Аркина. Весь костер был усыпан полевыми цветами и лесными ягодами. Вокруг костра, стоя на коленях, стенали женщины. За ними, так же на коленях, стояли мужчины. Они не поднимали голов, но было видно, что многие из них тоже плачут.
— Они уважали его. Это видно в том, с какой теплотой они устроили этот костер.
— Да Ланд-БенСур. Аркина уважали не только люди, но и многие гномы. Аргон, кстати, даже оставлял его за старшего, когда все мы уезжали из деревни и ничего не случалось.
— Да я помню это. Я тогда был оруженосцем Аргона. Славная тогда была охота.
— Да, есть что вспомнить.