А он все ждал.
Но до рассвета оставалось не так уж много времени…
Мамо вернулся позже, чем обычно. Но лучше поздно, чем никогда. Зэт не смог сдержать невольную улыбку, когда услышал, как открывается входная дверь. Он торопливо сполз со стола, аккуратно сложил одеяло на диван, где ему и положено было находиться, и, прихватив пустую кружку, тихо скользнул в коридор.
— Ты меня до инфаркта доведешь, — испуганно дернувшись, пробурчал Мамо, когда, сняв куртку и обернувшись, наткнулся на внимательный взгляд коричневато-черных глаз. — Раньше ты хотя бы дышал шумно, а теперь совсем как призрак ходишь, — он сел на невысокую тумбочку под зеркалом и внимательно посмотрел на парня снизу вверх. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо ответил Зэт.
— Знаешь, у меня есть один знакомый в полиции, — Мамо встал и начал рассеянно разбирать сумку, чтобы не смотреть на собеседника. — Он, наверняка, сможет тебе помочь, найдет твоих родственников или хоть какую-то информацию. Я попрошу его… — Мамо замер, невидящим взглядом изучая собственное отражение в зеркале. — Хотя он уже, кажется, и сам рыщет… На него можно надеяться, он гений, поверь. Ты встречался с ним, помнишь? Детектив Уми. Он сказал, что встретил тебя в парке в конце лета.
Зэт неопределенно пожал плечами.
— Не помнишь? — Мамо удивленно оглянулся, не выпуская из рук пустую сумку. — Хочешь сказать… ты забываешь все, что с тобой происходит через какое-то время? Или что это? Сумеречное состояние? Что там бывает, я не знаю…
— Нет-нет, — замотал головой Зэт, прижав кружку к груди. — Я помню его, но очень плохо, помню только, что мне было страшно…
— Уми найдет твою родню, не переживай…
Зэт заставил себя слабо улыбнуться и тут же отвел взгляд.
***
В первый же день отпуска я понял, что ничего грандиозного от него ждать не стоит. На улице холодало и темнело, от этого даже не хотелось выходить из квартиры. Вполне хватало унылых видов из окна, не хотелось еще и с головой погружаться в эту гнетущую серость, все больше набухавшую тучами с каждым часом. Ветер становился все сильнее, он замешивал тучи, как рыхлое тесто, но не разгонял их. А синоптики по всем каналам дружным хором уверяли, что дождя город не дождется и в этот раз.
— Он разговаривает во сне, — пока я искал среди длинных рядов книг атлас, тихо сказал Каэдэ, не отрывая взгляда от красного пледа на диване, под которым, осторожно свернувшись, спал Зэт.
— Не с тобой, — бросил я, увлеченный своим занятием.
— Что? — слегка удивленно переспросил мужчина.
— Знаю я, знаю, слышал уже. Он всегда бормочет что-нибудь, — я с удивлением посмотрел на какой-то дамский романчик, который выудил из заднего ряда книг, и глянул на растерянного друга. — Многие разговаривают во сне, Каэдэ, что ты цепляешься?..
— Ну, да, — прыснул мужчина, — Нанахоши тоже…Кстати, Нанахоши сказал, что Уми и к нему тоже заглядывал. Видимо, расследование не идет…
— И что, интересно, ему сказал Нанахоши? — усмехнулся я.
— Правду, что ж, — мужчина пожал плечами и продолжил. — Он тогда с невестой у родителей ночевал.
— Это он тебе тоже во сне рассказал? — я с нервным смешком выронил всю стопку книг, которую держал — то ли от неудобства, то ли от неожиданности. Зэт дернулся и высунулся из-под пледа, ища источник шума. Каэдэ приветственно помахал ему, помогая мне собрать книги. Я же цапнул атлас, все это время лежавший у меня под носом, торопливо распихал книги по местам и буквально вытолкал друга из комнаты. Будить больного в мои планы не входило.
— Да ты почти кота подобрал, — тихо рассмеялся Каэдэ, усаживаясь за стол. — Постоянно спит, мурлыкает что-то непонятное.
— Где, говоришь, Нанахоши был? — с улыбкой спросил я, не обратив на эту фразу никакого внимания.
— У родителей, — непонимающе уставился на меня друг.
— А с кем?
— Что?
— У него невеста есть? — я облокотился на стол, с жадностью заядлой сплетницы ожидая ответа.
— А ты не зна-а-ал… — протянул Каэдэ и рассмеялся. — Фиговый из тебя вожак, совсем за своей стаей не следишь!
Я моментально поник и отвел взгляд, задумчиво коснувшись пальцем пирсинга на подбородке. Тут он был абсолютно прав. Я уже давно не знал ничего о своих старых приятелях. Но ведь и банды давно нет. Официально, конечно, я ее не распускал, но мы давно залегли на дно, утонув в собственных жизнях и мало интересуясь уличной. А позволяло ли это мне быть таким невнимательным?
— Да, потому ваша банда всегда и разваливалась, что лидер у вас дрянной. Как мне было навести порядок в банде, когда у меня даже в голове порядка не было?
— Ой, Мамо, брось, я пошутил, — скривился Каэдэ, виновато опуская голову и глядя вниз. Так же волк опускает глаза, чтобы подтвердить власть своего вожака, так же собака опускает глаза перед своим хозяином, показывая преданность и повиновение. — Отличный ты лидер. Просто это тебе больше не нужно, вот и нет банды…
— Ага. Отличный. Мне даже друг не сказал, что женится.
— Он никому не сказал, — Каэдэ посмотрел на меня, ухватившись за эту мысль. — Никто ж и не знает. Я и сам случайно узнал. Встретил их в магазине.
— Может, он это и хотел мне сказать, — задумчиво пробормотал я, почувствовав себя ужасным эгоистом. Я не хотел его видеть, может быть, поэтому он и не смог мне сказать.
— Не волнуйся, если я решу жениться, ты будешь первым, кто это узнает.
Он улыбнулся, а я только вскинул бровь, показывая, что не особо польщен. Кто-кто, а Каэдэ не женится в ближайшие лет десять. Не для него это. И он это прекрасно понимал, поэтому и сам как-то странно хмыкнул на свою фразу.
— А ты сам?
— Что? — растерянно спросил я.
— Ладно я, — начал рассуждать Каэдэ, — безответственный и ветреный. А ты? Почему такой завидный жених не думает о браке? Пора бы…
На этой фразе вышеупомянутый завидный жених снова нервно усмехнулся, не поняв, шутит ли его друг.
— Во-первых: то, что я не женюсь, еще не значит, что я не думаю о браке. Как раз поэтому я и не женюсь, что периодически думаю, чем это чревато для меня… А во-вторых… мы так и будем обсуждать эти глупости или вспомним все же, для чего искали атлас?
И мы единогласно решили вернуться к географии. Вообще-то Каэдэ знал ее отлично, ведь любил этот предмет с детства. В тот момент он работал в туристической фирме, поэтому знания приходилось периодически освежать. Но все же в нашем споре о забытой столице — как и почти во всех наших спорах — я оказался прав.
— Как думаешь, мог это быть кто-то из наших? — неожиданно спросил я, и друг без проблем понял, что я говорю об убитой девушке.
— А почему нет?
Вопрос прозвучал очень буднично, как «а почему бы не приготовить на завтрак яичницу с тостами». Я отвернулся к окну. Небо уже успело почернеть, а темные тучи опускались все ниже, как будто тяжелели от не пролитого на город дождя. Мне показалось, что они вот-вот налипнут прямо на стекло моего окна, и не будет видно уже ничего.
— Почему? — еще раз спросил я себя, пытаясь точнее подобрать ответ. — Мне бы этого не хотелось.
— Мамо, ты воспитал настоящую уличную банду, а теперь хочешь, чтобы они вели себя хорошо, пока тебя нет, были белыми и пушистыми паиньками?
— Да. Именно этого я и хочу.
Каэдэ смотрел на меня с сочувствием. Это угнетало еще больше, чем непроглядная тусклая серость туч за окном.
— Ее так и не могут опознать, — вдруг сказал он. — Тело женщины в превосходном состоянии, поэтому полицейским не понадобилось никаких реконструкций. Ее полное описание с портретом висит на сайте города, мелькает в новостях, во всех газетах. И все равно до сих пор не известно, кто она такая.
— Джейн Доу, — задумчиво протянул я, прикрывая глаза.
— Да уж… А что с твоим Джоном Доу?
— Ничего, — не открывая глаз, я облокотился на стенку, плотнее запахнул кофту и слабо улыбнулся, представляя себя в маленьком уютном домике где-то в горах, на зимнем курорте, среди снегов и елей. Мешал только внимательный взгляд ждущего ответа Каэдэ, который я чувствовал почти физически. — Завтра, наверное, пойду к Уми…