В-четвертых, одновременно с укреплением парцеллярного индивидуального хозяйства и утверждением принципа частной собственности-развитие частновладельческого рабства, каковое, как мы увидим, в условиях победы гоплитской, или крестьянской, демократии, не могло быть никаким иным, кроме как рабством чужеземцев.
В-пятых, наконец, с чем нам предстоит еще подробно ознакомиться, — непосредственное воздействие социально-политической борьбы, в ходе которой демос сокрушил господство общинной родовой знати и наложил узду на индивидуализм аристократической сверхличности, но и сам пошел на уступки носителям начал знатности и богатства, благодаря чему в обществе утвердились принципы социально и сословно обусловленной законности и согласия, а само это общество оформилось в городскую гражданскую общину суверенного типа, в античный полис.
Таковы были главные факторы, под воздействием которых в послемикенской Греции из сельской общины развился постепенно полис. Что же касается непосредственно самого развития, то оно, очевидно, совершалось по трем основным линиям.
Во-первых, — от сельского общинного поселка к городу как средоточию жизни компактного этнотерриториального единства.
Во-вторых, — от аморфного, хотя уже и разлагаемого силами экономического прогресса на социальные составные, позднеродового общества к правильному классовому обществу античного типа, где консолидированная в гражданский коллектив масса свободного народа четко была отграничена от массы бесправных или неполноправных, более или менее эксплуатируемых чужеземцев.
В-третьих, — от стоящей под властью местных царьков-басилевсов (или других знатных патронов) позднеродовой общины к правильному государству с суверенным народом во главе.
Подчеркнем, что, по нашему убеждению, развитие по этим главным линиям должно было совершаться в тесной взаимной обусловленности и потому практически одновременно. В самом деле, трудно себе представить возникновение античной гражданской общины без формирования инициативного сословия горожан, с одной стороны, и без утверждения классической формы рабства — с другой. Ведь если городская демократия выступила зачинщицей гражданских преобразований, то рабовладение античного типа, при котором рабство развивается как элемент частного богатства, а сами рабы комплектуются из непосредственно захваченных на войне или купленных чужеземцевварваров, явилось важной предпосылкой для сохранения эллинамисоплеменниками свободного статуса и сплочения их в привилегированные гражданские коллективы. Но и то и другое так или иначе — рабство, может быть, только несколько более опосредованно, чем сословия ремесленников и торговцев, — было связано с рождением города.
Равным образом трудно вообразить себе формирование полисного государства в отрыве от становления гражданской общины, институционализированным выражением которой оно, собственно, и было. Попытки отделить друг от друга во времени эти линии развития и порождаемые ими формы, доказать, что сначала развилась полисная организация, а затем город и государство (Г. А. Кошеленко)[107] или, наоборот, — сначала город и государство, а лишь позднее гражданская организация (А.Ене),[108] нам представляются одинаково схематичными и неверными, во всяком случае идущими вразрез с естественным пониманием полиса как органического единства города, государства и гражданской общины.
Разумеется, совершенно отчетливо названные главные направления прослеживаются только на заключительной стадии, в архаическую эпоху. Тогда явственно проступают уже контуры и настоящего античного города, и гражданского общества, и правильного государства. Однако зародыши этих образований обнаруживаются гораздо раньше, в гомеровскую эпоху, которую по праву считают временем переходным, когда от первобытной стихии вновь пролагаются пути к цивилизации, и с этой первоначальной фазы нам и предстоит теперь начать.
107
Кошеленко Г. А. 1) Древнегреческий полис// Античная Греция. T. I. М. 1983. С. 10-11, 31—36; 2) Греческий полис и проблемы развития экономики// Там же. С. 217-220, 236 слл. —Критику точки зрения Кошеленко ср. также выше, гл. I, §3. Всего лишь модификацией этой концепции является взгляд Ф. Кольба, согласно которому развитие полиса, понимаемого как государство, предшествует рождению города (см.: Kolb F. Die Stadt im Altertum. München, 1984. S. 58 ff.).