Выбрать главу
(fr. 5, 1-6 Diehl3).

Глубоко почитая и всячески утверждая основной устав полисной жизни — принцип золотой середины, принцип социального компромисса, поэт-мудрец опору ему видел в разумном правопорядке, в благоза-конии — эвномии, в честь которой сложил специальную элегию:

Сердце велит мне поведать афинянам эти заветы: Что Беззаконье (Δυσνομίη) несет городу множество бед, Но что Законность (Εύνομίη) во всем и порядок, и лад водворяет, Да и преступным сна на ноги путы кладет, Гладит неровности, спесь прекращает, смиряет надменность; Бедствий цветок роковой сушит, не давши расцвесть; Правду в неправых судах она вводит, дела укрощает Высокомерных людей, тушит великий раздор; Злобу жестокой вражды прекращает она, и повсюду Дружно и мудро при ней люди живут меж собой.
(fr. 3, 30-39).

Из убеждения, что над всем должны царить право и закон, следовало и глубокое отвращение Солона к насилию и тирании. В позднейших своих стихах он не уставал подчеркивать, что сознательно пренебрег возможностью узурпировать единоличную власть:

Мне равно не по душе — Силой править тирании, как и в пажитиях родных Дать худым и благородным долю равную иметь.
(fr. 23, 19-21).

Своею политикой Солон не только заложил основы афинского гражданского общества, но и указал путь, следуя которому это общество могло далее успешно развиваться, —путь гражданского компромисса. Призывом к гражданскому соглашению, равно как и предупреждением относительно опасности тирании (ср. fr. 10), Солон забегал вперед — общество еще должно было пройти через полосу смут и насилий, чтобы выкорчевать остатки старого режима, но это мысленное опережение не умаляет реальной значимости опыта и наставлений афинского мудреца для античного полиса.

Завершая рассмотрение первоначальной законодательной реформы, связанной с именем Солона, мы должны особо выделить в ней тот элемент, который означал решительный поворот афинского общества на античный путь развития, именно запрещение кабального рабства соотечественников, ориентация тем самым дальнейшего социально-экономического развития на рабство экзогенное, существующее за счет ввозимых из-за границы покупных рабов-чужеземцев. И Афины в этом отношении не были исключением; наоборот, их опыт стал нормою для греческого мира, во всяком случае для большинства экономически и социально развитых общин. С этим было связано и другое — форсированная национальная консолидация греков, насколько, конечно, это допускалось их полисным партикуляризмом.

Первые контуры нового этнокультурного единства греков обнаруживаются уже на исходе гомеровского времени (или Темных веков): распространение в IX в. до н. э. из Аттики, а также из Арголиды и других районов Юго-восточной Греции на острова Архипелага и, далее, на побережье Малой Азии керамики более или менее единого геометрического стиля свидетельствовало о прогрессирующей унификации греческой культуры, о расширении и укреплении взаимных связей в том лоскутном мире, который был населен греками.[233]

Сильнейшим образом этому способствовало такое важное достижение, как возрождение у греков — примерно в то же время, на рубеже X-IX вв., — письменности, на этот раз в форме более прогрессивного, алфавитного письма, в основе своей заимствованного у финикийцев. Усвоенная первоначально, по-видимому, греками Кипра и Малой Азии и быстро распространившаяся затем по всему греческому миру, эта новая письменность, — простая, легкоизучимая, доступная широким слоям общества, в чем заключалось огромное ее преимущество по сравнению с древнейшими, усложненными, доступными очень небольшому кругу избранных пиктографическими или слоговыми системами письма крито-микенского мира и Переднего Востока,— эта письменность стала мощным фактором культурного прогресса и духовной консолидации греческого мира.[234]

Велико было в этой связи значение состоявшейся довольно скоро, где-то на рубеже IX—VIII вв., письменной фиксации гомеровского эпоса. Письменность содействовала более широкому ознакомлению греков с этим, созданным также на малоазийской почве, героическим эпосом, а вместе с тем и приобщению их всех через его посредство к той системе высоких духовных ценностей, которой суждено было стать подлинным фундаментом греческой духовной культуры.[235]

вернуться

233

См.: Starr Ch. G. 1) The Origins of Greek Civilization, 1100-650 B.C. New York, 1961. P. 107 ff.; 2) La storia greca arcaica// RF Vol. 92. 1964. P. 21-22; 3) A History of the Ancient World. 3rd ed. New York; Oxford, 1983. P. 189-190. Ср. также: Андреев Ю. В. К проблеме послемикенского регресса// ВДИ. 1985. №3. С. 27, прим. 83.

вернуться

234

Подробнее об усвоении греками алфавитного письма см.: Дирингер Д. Алфавит / Пер. с англ. М. 1963. С. 522 слл. Jeffery L. Н. 1) The Local Scripts of Archaic Greece. Oxford, 1961; 2) Archaic Greece. P. 25-26; Heubeck A. Schrift (Archaeologia Homerica. Bd III. Kap. X). Göttingen, 1979.—Для общей оценки ср. также: Bengtson H. GG4. S. 60-62; Starr Ch. G. A History. .. P. 201.

вернуться

235

Ср.: Bengtson H. GG 4 S. 62-65; Jeffery L.H. Archaic Greece. P. 25, 27-28; Starr Ch. G. A History. P. 197-201.