Но особенно крупными успехами процесс национальной консолидации греков ознаменовался в архаическую эпоху, отлившись — именно в эту пору —в особую же диалектически-заостренную форму. Именно утверждение почти повсеместно нового, античного рабовладельческого принципа, одновременно с ростом экономических, политических и культурных связей между греческими городами и воссозданием, в условиях цивилизации, древнего этнокультурного единства греческого народа, привело к появлению более или менее осознанной оппозиции эллинства и варварства, оппозиции столь же национальной, сколь и социальной.[236]
Конечно, окончательно эта оппозиция сформируется в ходе Греко-персидских войн, в результате победоносного отражения греками наступления, предпринятого на них восточной деспотией, более же всего — вследствие развернувшейся затем, особенно усилиями афинян, активной империалистической политики в сторону и за счет восточных соседей. У греческих писателей V в. до н. э. — современника войн с персами поэта Эсхила и жившего поколением позже историка Геродота—противопоставление эллинов и варваров является едва ли не основополагающим моментом мировоззрения. Особенно ярко это противопоставление проводится в политической сфере, в трактовке варваров как сугубых носителей деспотизма, а эллинов как защитников царства закона, республиканских и демократических начал (ср. у Эсхила в «Персах», ст. 176-201, 230-245; у Геродота, VII, 102 и 104, 135, 139).
Естественное у греческих писателей убеждение в превосходстве эллинского строя жизни над варварским конкретизируется — в частности, у того же Геродота— в описаниях военных столкновений. Не раз древний историк подчеркивает, насколько выше во всех отношениях оказывались греки по сравнению с персами: и по части личной подготовки и вооружения, и в быстроте и маневренности кораблей, и в рациональной тактике боя (ср. соответствующие реплики Геродота в описаниях сражений: у Фермопил — VII, 211; у Артемисия — VIII, 9-11; у Саламина —VIII, 86 и 89; у Платей —IX, 62-63; у Микале —IX, 90).
Это сознание абсолютного превосходства эллинов над варварами чуть позже, у Эврипида, превращается в конкретную политическую формулу, исполненную агрессивного панэллинского звучания: «Прилично властвовать над варварами эллинам» (Eur. Iphig. Aul. 1400). А в следующем IV столетии философ Аристотель, отражая воззрения зрелого рабовладельческого общества, уже без обиняков заявит, что «варвар и раб по природе своей понятия тождественные» (Aristot. Pol, I, 1, 5, p. 1252 b 9).
Разумеется, это —суждения позднейшего времени, однако бесспорно, что первые основания для выработки такого характерного для античности национал-империалистического отношения к чужеземцамнегрекам, которых стали называть и третировать как варваров, были заложены еще в архаическую эпоху — постольку именно, поскольку самое формирование рабовладельческого способа производства было осуществлено в Древней Греции, так сказать, за чужой счет —за счет других народов. В этой связи мы хотели бы подчеркнуть наше решительное несогласие с теми, кто из правильной посылки об окончательном формировании противопоставления эллинства и варварства в развитое классическое время делает вывод о совершенном отсутствии такого противопоставления в век архаики.[237]
В самом деле, свойственная грекам, как впрочем и многим другим народам в пору быстрого возмужания, повышенная открытость к позитивным контактам с соседями (подтверждением может служить практика брачных связей, в частности аристократов), несомненная готовность к заимствованию чужих достижений (напомним о заимствовании с Востока чеканной монеты и алфавитного письма) не исключали достаточно раннего зарождения и укоренения диаметральнопротивоположной ценностной установки — осознания своей особенной этнокультурной исключительности. Эта другая позиция нашла яркое выражение в греческой литературной традиции в обозначении и трети-ровании иноплеменников-негреков как варваров. Для суждения о возникновении понятия варваров и формировании его социокультурного смысла в ранней греческой литературе основными опорами служат, во-первых, Гомер, затем в какой-то степени лирическая поэзия и, наконец, первые философы (определенного, тяготеющего к социологии типа).
У Гомера мы впервые сталкиваемся с понятием варварского, а именно при языковой характеристике троянских союзников-карийцев, которые аттестуются как «говорящие наречием варварским» — βαρβαρόφωνοι (IL, II, 867). То, что впервые понятие варварского встречается именно в языковом определении, представляется симптоматичным. Этот факт свидетельствует в пользу высказанного уже в древности и принятого в новое время взгляда, что первоначально слово «варвар» появилось как звукоподражательное для обозначения человека с чужим, грубым говором.[238] Однако, можно утверждать, что у Гомера за языковым определением скрывается и некая более общая тенденция, которую можно оценить как ядро будущей всеохватной оппозиции. В используемом отрывке из «Илиады» не только карийцы в массе своей изъясняются по-варварски (в данном случае неважно — на вовсе чужом наречии или же на греческом с варваризмами), но и вожди их выступают на поле боя в нелепом, с точки зрения поэта, отягощенном золотыми украшениями снаряжении (IL, II, 867-875). В другом месте поэт, описывая выход для боя враждебных армий, подчеркивает — вполне в том духе, как это позднее будет делать Геродот, — стройный порядок и дисциплину греков, грозное движение их молчаливой рати в противовес нестройному многоголосию троянского ополчения, сравниваемого со стадом блеющих овец (IL, IV, 422-438).
236
О росте национального самосознания греков в век архаики см.: Bengtson H.: 1) Hellenen und Barbaren: Gedanken zum Problem des griechischen Nationalbewusstseins // Unser Geschichtsbild / Hrsg. von K. Rüdinger. München, 1954. S. 25 ff.; 2) GG4 S. 69, 86-88, 100-101; Schaefer H. Das Problem der griechischen Nationalität [1955] // Schaefer H. Probleme der alten Geschichte. Göttingen, 1963. S. 269-306. Специально об оппозиции эллинов и варваров см. также: Jüthner J. Hellenen und Barbaren (Das Erbe der Alten. N. F H. 8). Leipzig, 1923; Grecs et barbares (Entretiens sur l’antiquité classique. T. VIII). Genève, 1962. — Для общей оценки ср.: Колобова К. М., Глускина Л. М. Очерки истории древней Греции. С. 79.
237
См.: Лурье С. Я. 1) История Греции. Ч. I. С. 120; 2) Геродот. М.; Л. 1947. С. 46-50; Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 152.
238
См.: Strab., XIV, 2, 28, р. 662-663; ср. также: Saglio E., Humbert G. Barbari// DA. T I. Pt. 1. 1877 p. 670; Rüge W. Barbari// RE. Bd II. 1896. Sp. 2858; Spoerri W Barbaren // Der Kleine Pauly. Bd I (1975) 1979. Sp. 1545.