Традиционно днем получения первого откровения считается 17 рамадана на сороковом году жизни Мухаммада, то есть 610 г. Датой перехода проповеди в дом ал-Аркама считается 614 г.
За несколько лет проповедей в доме ал-Аркама число последователей увеличилось не более чем на полтора десятка мужчин и несколько женщин. Но среди них оказались очень заметные люди: Хамза ибн Абдалмутталиб, защищавший племянника от обидчиков, и Умар ибн ал-Хаттаб, занимавший в Мекке высокий общественный пост посла курайшитов, человек с большим авторитетом, несмотря на свои тридцать лет, с решительным характером и мощным телосложением. До него приняли ислам его старший брат Зайд и сестра с мужем. Умар оказался сороковым (или сорок пятым) мусульманином и последним, принявшим ислам в доме ал-Аркама.
После этого Мухаммад решился начать открытую, публичную проповедь. Он созвал курайшитов и объявил им со склона ас-Сафа, что является посланником Аллаха и призывает всех поклоняться единому богу. Проповедь не имела успеха. Родной дядя, свекор двух дочерей Мухаммеда, Абдал‘узза, выслушав его речь, сказал: «Только ради этого ты нас созвал?» – и ушел вместе с остальными.
Отсутствие хотя бы приблизительной датировки мекканских сур Корана и составляющих их фрагментов, относящихся к разному времени и обстоятельствам, не позволяет сказать, с каким объемом выработанных представлений о новой вере Мухаммад начал открытую проповедь. Ясно лишь, что к этому времени безликое рабб – «Господь», которое встречается в первых по времени произнесения тридцати сурах, дополняется или заменяется эпитетом ар-Рахман – «Всемилостивый» (или, как принято переводить, «милостивый»), который встречается в надписях из Южной Аравии и Пальмиры как обозначение верховного божества. Затем ар-Рахман превращается в эпитет единого бога, Аллаха. Мухаммаду даже пришлось специально разъяснять: «Скажи: "Призывайте Аллаха или призывайте ар-Рахмана, как бы вы ни звали, у него самые прекрасные имена"» (Коран, пер., XVII, ПО).
Значительную детализацию приобретает описание райских наслаждений, ожидающих праведников: в тенистых садах прекрасные юноши будут разносить им вино, от которого нет похмелья, их будут развлекать полногрудые, большеглазые красавицы. Описание рая как вечного свадебного пира, возмещающего аскетам-праведникам все, от чего они воздерживались в дольней жизни, явно восходит к христианской монашеской литературе.
Новым элементом по сравнению с первыми проповедями является апелляция к библейским сюжетам, которая прослеживается в словах Мухаммада еще в доме ал-Аркама, но особенно широко истории о непризнанных своими народами пророках разрабатываются с началом открытой проповеди, встретившей безразличное, а затем и враждебное отношение. Устрашение Судным днем и воскресением из мертвых вызывало насмешки мекканцев, практический ум которых не допускал возможности оживления истлевших тел. Скептически настроенные слушатели ехидно предлагали Мухаммаду оживить предков для доказательства связи со всемогущим богом. Ответы на эти насмешки составляют значительную часть Корана. На требования соплеменников совершить чудо в доказательство своей особой миссии Мухаммад отвечал, что он такой же человек, как и они, только ему ниспослано откровение от Бога (илах – именно так, а не Аллах), а они, если хотят встречи с Богом, пусть откажутся от многобожия (Коран, XVIII, ПО).
Возражая скептикам, Мухаммад ссылался на печальный пример древних народов, бесследно исчезнувших с лица земли за грехи: Аллах их предупреждал, но они, как и курайшиты, не верили пророкам, насмехались над ними, и Аллах их уничтожил. Он перечисляет длинный ряд пророков: Нух (Ной), Ибрахим (Авраам), Муса (Моисей), Илйас (Илия), Лут (Лот), Йунус (Иона), Аййуб (Иов). К ним присоединяются персонажи арабских легенд: Худ, посланный к племени гигантов-адитов, Салих, посланный к племени самуд, Шу‘айб, увещевавший народ Мадйана. Их пример совершенно очевиден – их разрушенные жилища стоят в Вади-л-Кура и других местах Аравии. Наконец, разрушение плотины в Саба (Мариб) и запустение некогда цветущих садов – разве не очевидный пример наказания грешников.
Мухаммад выказывает при этом знание многих библейских сюжетов, хотя и в очень своеобразном переложении, что заставляло некоторых исследователей считать, что они не заимствованы из Библии, а являются достоянием общесемитского мифологического фонда. Во всяком случае, источники знакомства Мухаммада с этими сюжетами остаются не ясными.