В Мина Мухаммад лично забил 36 жертвенных верблюдов и наголо обрился в знак завершения паломничества. После жертвоприношения и полуденной молитвы Мухаммад обратился к паломникам с речью, разъясняющей основные установления ислама, которая является более пространным вариантом речи в Мекке после ее завоевания. Мухаммад будто бы начал ее словами: «Эй, люди! Слушайте мою речь! Я ведь не знаю, может быть, я не встречу вас никогда больше на этом месте после этого года!», которые дали основание называть это паломничество «прощальным». Далее он напомнил, что жизнь и собственность мусульман неприкосновенны (харам), что ростовщичество запрещается, отменяются доисламские счеты кровной мести: все мусульмане – братья друг другу и должны заботиться о взаимном благе. В году должно быть только 12 месяцев по 29 и 30 дней, вставные месяцы – грех; следует стеречься возрождения поклонения шайтану в святых местах. Супруги несут взаимные обязанности относительно друг друга, жены не должны пускать в свою постель чужих мужчин, муж имеет право побить за это свою жену (но не опасно) или временно отказать ей в сношениях. Жены находятся в полной власти мужей, которые за то должны о них заботиться. В заключение Мухаммад призвал не отступаться от истинной веры и после его смерти. К сожалению, Коран здесь также не может быть подспорьем.
Важно понять, действительно ли Мухаммад считал свою речь прощальной, или же такой характер она приобрела у передатчиков, естественно воспринимавших ее после смерти Мухаммада как прощальную. Даже у некоторых современных исследователей проскальзывает тенденция видеть в ней предчувствие близкой кончины.
Однако физически Мухаммад во время хаджжа был совершенно здоров, не давал себе никакой поблажки, спал под открытым небом, отдыхал, прислоняясь к скале, и т. д. Труднее сказать, что было у него на душе: в начале июля полутора лет от роду после болезни умер любимый и единственный сын, с которым связывались все его надежды. Мухаммад тяжело переживал эту утрату, и когда сподвижники, утешая его, сказали, что уж он-то лучше других знает истину, что все возвратятся к Аллаху, то он ответил: «Глаза плачут, и сердце тоскует». Возможно, это горе надломило Мухаммада, и он стал чаще думать о своей смерти, что и прорвалось в проповеди.
Мухаммад со своими сподвижниками не стал задерживаться в Мекке и сразу после окончания обрядов хаджжа отправился в обратный путь.
Сопротивление «лжепророков»
Легкий успех распространения ислама после завоеваниия Мекки объяснялся не военно-политическими причинами, а тем, что Мухаммада признавали носителем воли высшей божественной силы. Серьезное сопротивление возникало только там, где появлялись другие претенденты на роль пророков. В начале 10/631 г. восстание мазхиджитов, возмущенных необходимостью отдавать часть скота в виде садаки, возглавил один из их кахинов (прорицателей) Абхала по прозвищу ал-Асвад, проповедовавший от имени ал-Рахмана. На десятый день восстания ал-Асвад занял Наджран, а на 25 день вступил в столицу Йемена Сан‘а. Ее правитель Шахр, сын Базана, пал в бою, и ал-Асвад поселился во дворце и женился на вдове Шахра. Сборщики садаки бежали из Йемена. Мухаммад также не мог набрать войско, достаточное для покорения Йемена. Ему оставалось только действовать дипломатическим путем, рассчитывая на разногласия, которые неминуемо должны были возникнуть в пестром лагере ал-Асвада.
Не лучше складывалась ситуация и в Йамаме, отсекавшей от Мухаммада Бахрейн и Оман, принявшие у себя его посланцев. В ней также поднялась оппозиция исламу на почве монотеистического учения, пророком которого был уже упоминавшийся Мусайлима. Вероятно, до этого Мусайлима, претендовавший на то, что он является рупором какой-то высшей силы, не имел особого успеха у соплеменников, пока не появилась угроза утраты независимости и когда свой пророк-соплеменник представился надежным средством противостоять претензиям курайшитов (Мухаммада воспринимали как проводника интересов курайшитов).