— Мы уволили её. Проспала, дала влить ребенку какую-то гадость.
— Не какую-то гадость, а новейшее достижение военной медицины. Так что с вас еще и подписка о неразглашении. Номер её у вас остался? Давайте.
Аня подошла к главврачу.
— Где Надя, медсестра.
— Уволил. — пролепетал главврач, косясь на автоматчиков.
— Телефон. Вы понимаете, чем это может обернуться?! Похуже атомной бомбы. И вам, молчать. А то за вами приедут.
Они ехали с врачом и двумя сопровождающими солдатами. Хохотали все. Солдатам очень тяжело было держаться там, в коридоре, но они смогли. Российский солдат может все.
— А про атомную бомбу ты уже загнула, дочка.
— Ничего, он далек от военного дела. И вообще — гей.
— Не знал.
— Ладно, что с девочками?
— Вот номер Маши. Звони.
— Ой, нашла.
Аня была в халате, своём больничном халате. И из кармана вынула бутылочку из-под «Изумрудки».
— Это вся доза?
— Да. Одна доза. Но она уже пустая.
— Не важно. Это уже кое-что. Спасибо, девочка. Звони медсестрам.
ЕЙ приходилось очень тяжело. Сотни звонков, тысячи писем в день. Аня работала как секретарь. Каждый вечер — к Корнею. Он уже смирился, что на 3 недели выпал из работы. 2 недели в больнице, неделя дома — больничный. Каждый день осмотр, перевязка. Аня забегала к Денису. Тот тоже шел на поправку, уже бегал. На 6-й день ЕЙ удалось связаться с Наташей. Сели батарейки, а зарядить было тяжело. Позвонила она.
— Алло. Ксюш. Вытаскивай нас. Тут еще двое русских журналистов. Только ты нас вытянешь.
— Я!? Как?
— Позвони ЕМУ, попроси. За мной не заржавеет.
— Свяжусь. Дам ЕМУ твой номер. ОН свяжется.
Ночь. Вылет на Кубу. ОНА, Аня, Надя, Маша. Их провожают Борис Викторович с сыном, Маргарита и не менее десятка ФСБ-шников в штатском. На почту пришел смайлик. ОНА написала: «А Наташа?». ОН ответил: «Решу вопрос в Москве, займусь ей». ОНА знала, как ОН «решает вопросы». Позвонила в редакцию.
— Ольга Сергеевна. Мой в Москве, решает какие-то вопросы. Узнаете — позвоните или напишите.
Утром, по Москве, получила кадры с квадрокоптера. Штаб ЧВК расстрелян. Есть жертвы. «А говорил, что ни кто не пострадает» — подумала ОНА.
Наташа сидела в воронке. Рядом Михаил и два журналиста из либеральных издательств, из тех, кто ценит стандарты уже мертвого Запада. Это было то место, которое указал ОН. Несколько вдалеке от гор вынутого пепла и обломков. Пискнул телефон — батарейка почти разряжена. Она вся сжалась. Эта ночь казалась бесконечной. Воронка была тройная и пологая. Три снаряда последовательно легли рядом. И пепел с краев осыпался. Было холодно. Телефон снова звякнул — смайлик. Сверху что-то большое упало в воронку. Бесшумно. ВЕРТОЛЕТ. «Тот самый. МИ-8, родной». Открылся задний люк. Она с Михаилом кинулась туда. Журналисты задержались, что-то начали говорить по телефонам. «Сволочи. У них была связь, а они молчали. Либерасты». ОН вылетел мимо неё и Михаила. В плаще, с пистолетом в одной руке. Схватил первого за шиворот и пинком отправил в люк. Второй завертелся в его руке, за что получил в солнечное и по челюсти, и грохнулся на пепел. ОН взял его за воротник и потащил к ВЕРТОЛЕТУ. Окрик. ОН поднял пистолет и выстрелил. Громыхнуло. ВЕРТОЛЕТ сильно качнуло. Из стены что-то вылезло. ОН вошел в ВЕРТОЛЕТ, таща оглушенного репортера, и что-то шипел сквозь зубы.
— Это насилие над прессой. — возмутился первый.
ОН ударил его в челюсть, и тот отлетел в угол.
— Мечтайте поаккуратней, мечты могут сбываться. — процедил ОН.
Войдя в кабину, ОН выматерился, сел и поднял ВЕРТОЛЕТ. Громыхнуло снова. Ещё один удар, где то снизу. Сверху свесился какой-то продолговатый заостренный предмет. Михаил схватил его и дернул на себя. Предмет выпал из корпуса.
— Трофеи. — прошептал ей Михаил.
— А ОН?
— Не узнает.
Дверь в кабину была закрыта.
Несколько часов полета и сели. Задний люк открылся. Они с Михаилом вышли, не дожидаясь приглашения. ОН вышел из кабины и выкинул из отсека журналистов-либералов. Подошел к ним.
— Разместишься, моей позвони. Прилетит за вами, заберет.
Потом к Михаилу.
— Трофеи достаются победителям. Он твой.
Они отошли. Михаил уже снимал. ОН взлетел и направился на север. Было светло от фонарей. Они стояли где-то, на взлетной полосе небольшого аэродрома. От здания вокзала к ним бежали люди.
Гостиница. Латиноамериканская. На самом видном месте католический крест. Чуть ниже — книга Ксюши. У неё отлегло. Их провели к стойке. С ними работала улыбчивая девушка. Быстро их оформила. По-английски говорила сносно. Щелкнула пальцами — подбежали двое местных, взяли их вещи. Девушка сама их повела в номер. Вещи несли сзади. Разместили. На стене — портрет Ксюши с её подписью. 2 кровати, шкаф, 2 тумбочки. Душ, туалет. Все чисто, белье свежее. Она спохватилась.