Темное, грязное небо рассекали ветвистые молнии, сильный ветер кружил в воздухе целые тучи пепла, воздух за пределами церкви то и дело рябил и искажался, местами выбрасывая неконтролируемые всполохи магии — в общем, на лицо были все признаки первых месяцев апокалипсиса. Но даже не это привлекло внимание парня, ведь в конце концов, похожие картины он видал не раз — нестабильных от избытка маны мест в мире было полно, и пару-тройку Макс видел лично.
Внимание привлекала группа одетых в черные балахоны людей, стоящих напротив закрытых ворот в церковной ограде, а особенно тот из них, что стоял впереди. Единственный из всей группы, он не прятал лица, являя миру сияющего белозубой улыбкой брюнета с красными глазными яблоками, в которых сверкал нечеловеческий, вертикальный зрачок.
— Отец Сергий, волхв Доброслав — сдайтесь, и я обещаю, что проявлю милосердие к вам и вашим людям, — музыкальным, хорошо поставленным голосом предлагал предводитель странной группы. — Мне, в сущности, многого и не надо — лишь...
— Закрой хайло, ирод окаянный! — перебил его невысокий, худой и сгорбленный старичок. — Мы приняли вас, дали вам еду, кров и защиту, выходили — а вы укусили руку, что вас кормила!
— Черной неблагодарностью ответил ты, Диод, на нашу благосклонность! — вторил ему не менее костлявый, но куда более высокий мужчина, опирающийся на резной посох. — Поганый грек, тысячу лет терпели на Руси-матушке, не выдав твоим собратьям, которые алкали крови твоей! Будь проклят тот день, когда тебя, богомерзкая тварь, решили оставить в живых!
Первый носил на груди здоровенный, грубо вырезанный из цельного куска дерева крест на груди, второй же... Кем бы он ни был, к церкви он отношения точно не имел. Что и подтвердил усмехающийся Диод.
— Какое редкостное единодушие для христианина и язычника! — язвительно ответил их оппонент. — Старые дурни, неужто вы не видите, что пришло наше время? Время, когда магия вернулась в мир, и нет больше нужды прятаться подобно крысам по своим углам, погружая себя в сон на целые века! Грянуло новое время, время магии, век одарённых! И несут его темные боги! Так почему вы отказываетесь принять их предложение, почему обрекаете себя на смерть?
— Потому что я не желаю становиться марионеткой вечно голодного монстра, алчущего людской крови и душ! — гневно стукнул посохом высокий... наверное, волхв? — Посмотри, на что ты стал похож! Глаза как у вампира, аура переполнена тьмой, а твои приспешники и вовсе лишились людского облика... Это ваша награда от Заратара?
— Великий Владыка Заратар, старый ты пень! — тут же прекратил улыбаться Диод. — Я в последний раз предлагаю вам — отдайте мне две трети выживших, и я покину вас навсегда. Так и быть, от себя лично добавлю на вашу деревеньку печать моего властелина, что бы его слуги не совались к вам... Иначе умрут все!
— Мы приютили тебя раненным и умирающим, захлебывающимся от собственной гниющей плоти, и излечили твоё тело от облучения, — покачал головой церковник. — А ты вырезал половину укрывшихся в нашей деревне людей и разрушил защитный купол, осквернил только-только открывшийся магический источник... Нет тебе веры, мерзкая тварь. Уходи отсюда, или здесь ты примешь свой последний бой.
— Два старых дурака, — сплюнул брюнет. — Думаете, ваш блеф сработает?! Я уже достиг шестого ранга благодаря владыке! Вы же оба, сколько бы не хорохорились, ещё не оправились от недавно полученных ран. В былые дни любого из вас хватило бы, что бы сокрушить меня, но теперь вы в лучшем случае тянете на ранг Мастера, тогда как я полноценный магистр! Не хотите по хорошему — будет по плохому!
Грек, которого, судя по словам его оппонентов, занесло на Русь ещё в незапамятные времена, вскинул ладонь, с которой в небеса сорвался луч мрака. Взметнувшись на несколько сот метров он замер, а затем хлынул вниз всё расширяющимся потоком, грозя обрушится на запертых за оградой людей. Тут же испуганно молчавшие до того люди разразились воплями ужаса, толпа в панике пыталась податься назад, но на ограниченном пространстве они вызвали лишь давку, в которой на глазах Макса уже затоптали одного из стариков.
Над территорией церкви возник сияющий белым светом купол, в центре которого пылал деревянный крест — церковник, вскинув распятие, шептал под нос не то молитвы, не то матерные проклятие, всё же защитил свою территорию.