– Началось! – быстрее всего среагировала мать Иврена. – Сын, бери жену, идите к себе, я сейчас Радочку к соседке отведу и повитуху кликну!
Волк растерялся, но отец его поддержал:
– Давай-давай сынок, не торопись только, это дело небыстрое!
Тулон на руках доставил жену в спальню, и обнаружил там родильное кресло! Покосился на странный предмет, но стиснул зубы и не сбежал. Снежана вела себя спокойно – расшнуровала платье, положила руку мужа на тяжелую юбку, чтобы помог стянуть. Распустила волосы из тугого узла и принялась их расчесывать, вызывая у Иврена смятение чувств. Его жена была прекрасна в этот момент, а он так соскучился, что просто не мог оторвать от нее глаз! Однако Снежана должна была вот-вот подарить ему сына, и это пугало отважного капитана до дрожи в пальцах!
Едва Снежа, заплела слабую косу, как в комнате появились женщины. Тулона оттерли в сторону, но выставить прочь даже не пытались. Пока повитуха осматривала роженицу, остальные быстро накрыли на письменном столе легкий перекус, наставили кувшинов с морсом, молоком и медовым взваром. Иврен смотрел на это с большим удивлением, однако его пригласили к столу, сунули в руки тарелку с мясом, напиток и посоветовали:
– Ешь, папаша, первые роды дело долгое!
Снежана тоже села рядом, прижалась к его плечу, и он покормил жену со своей тарелки. Потом повитуха сказала ему водить роженицу по комнате, и отвлекать разговорами. Гвардеец вспомнил все дворцовые анекдоты – от относительно приличных, до похабных казарменных. Спел жене и будущему сыну парочку бравурных маршей. Выпил полжбана медовой воды, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Его просто в дрожь кидало от безмолвных стонов любимой. Тулон готов был уже упасть на пол и закрыть голову руками, когда повитуха объявила:
– Пора! Клади-ка жену сюда! – и показала на странное приспособление в углу комнаты.
В критической ситуации капитан сжал зубы и слушал крепкую сморщенную старуху, как командира.
– Так, отлично, уже идет. Встань у головы и за руки держи. Можете миловаться, главное, чтобы она делала все, что я говорю!
Десяток минут бодрых команд повитухи, напряженного дрожания каждого нерва и наконец слова:
– Есть! – звонкий шлепок по попе и пронзительный писк, возвестивший миру рождение… девочки!
Женщины, держащие на подхвате, кто пеленку, кто кувшин с водой заахали:
– Вот папаша, ювелир!
– Ах, какая красавица!
– Ну девочки, нашего полку прибыло!
Тулон пошатнулся, не веря. Девочка! Такая хрупкая, красная, грозно молотящая кулачками нагретый большим количеством людей воздух! Полными слез глазами он заглянул в утомленные, обведенные усталыми тенями глаза жены и нежно поцеловал ее потрескавшиеся губы:
– Спасибо! Родная!
– Ну-ну! – заворчала повитуха, – еще немного надо потрудиться! – она как-то ловко нажала на живот, изгоняя изнутри поток горячей крови и детское место. Потом озадаченно нажала на тело еще раз и охнула: – папаша, держи жену! Сейчас еще рожать будем!
Малышку тотчас унесли на кровать – обтирать, пеленать, тискать, а Тулон снова обнял Снежану, прося ее потерпеть еще чуть-чуть.
– Ты моя радость, мое счастье, – шептал он, собирая губами бисеринки пота с ее лба, – сейчас, еще немножечко и отдохнешь!
Второй младенец выскользнул легко и быстро, и даже шлепать его не пришлось – сразу завопил, едва ему прочистили рот и нос.
– А вот и сын! – обрадовала родителей повитуха, – держи, мамочка! – добавила она, плюхая голыша на материнскую грудь. – Корми, пока я тут вожусь, легче послед отойдет!
Снежана и не возражала – сразу неловко подтянула сына так, чтобы его ротик нашел сосок и зажмурилась от невероятного чувства, пронзившего ее от макушки до пят. Помощницы повитухи не затягивая положили ко второй груди уже обмытую и запеленатую дочь, а потом отступили, умильно любуясь кормящей мамочкой и трепетным отцом.
Спустя некоторое время, когда малыши уснули, из переложили в подготовленную корзинку, одну на двоих. Снежану Тулон сам перенес на кровать, укутал одеялом, напоил травяным взваром, и уснул рядом с ней, успев подумать о том, что ему надо бы пойти, сообщить о рождении внуков отцу, а потом и отметить это событие с друзьями и родственниками. Но здесь, рядом с любимой женой было так тепло, уютно и сладко, что его глаза невольно закрылись и храбрый капитан уснул, слегка похрапывая.
Он так устал, что не слышал, как женщины неслышно хихикая убрали все следы своего присутствия и ушли праздновать, оставляя молодых родителей наедине с их счастьем.