Как это хорошо известно, попытки нравственного просвещения закончились для Сократа судебным обвинением в растлении молодежи и отрицания Богов и смертельным приговором. Впрочем, это не означает, что Сократ перед смертью желал бы прожить жизнь по-иному и придерживаться иной философской этики; возможно, для него было важнее иметь чистую совесть и самоуважение, а может быть и желание быть известным человеком. Но как бы там ни было, на самом деле, очевидно, что подобная этика не подходит для большинства людей, применяя ее никто не получил бы никаких выгод, а идея об универсальности нравственных норм, как я это покажу позднее, иногда наносит обществу не меньший ущерб, нежели их полное отрицание, как это было у младшего поколения софистов.
Глава XVIII
Универсальность и вечность идеи «добра» Платона
Как известно, самым известным учеником Сократа был Платон, у которого, в свою очередь, учеником был сам Аристотель. Что качается Платона, то он утверждал следующее, бытие существует в двух формах – в качестве идей, как наивысшей его форме, и в качестве чувственно воспринимаемых вещей, как более низкой или подчиненной форме. Мир идей вечен и неизменен, он существует вне пространства и времени (идеи лошади, человека и т.д.); чувственно воспринимаются только конкретные вещи, они претерпевают разнообразные изменения – предметы разрушаются от времени, лошади и люди рождаются, живут и умирают. Этические нормы – это тоже идеи, а поэтому они неизменны и универсальны (общезначимы). Подобно тому как, несмотря на то, что отдельные лошади появляются на свет, живут и умирают, идея «лошади» остается прежней, так и идея «добра» остается неизменной. Подобно тому, как лошади могут быть гнедыми, серыми или черными, большими или малыми, так и обычаи многочисленны, однако в них есть нечто общее – идея «добра». Помимо этого Платон считал, что в каждом человеке заложено стремление к идеалам, к познанию идей; люди помимо своей воли стремятся к идеям, в том числе и к добру. Люди в практической жизни познают, что одни поступки лучше других, приближаясь, тем самым, к идеи добра.
Итак, у Платона этическое знание исходит не из чувственного мира и не является продуктом человеческого мышления. Это знание наша душа изначально принесла с собой их сверхчувственного мира идей (чистого мира идей), когда при рождении человек входил в телесную оболочку; поэтому воспоминание посредством наблюдения за объектами чувственного мира в ходе обсуждения этических вопросов – единственный путь к добродетельной жизни.
Многие, как мне кажется, ошибочно полагают, что этика Платона утверждает некую универсальную мораль, общезначимые нормы. На мой взгляд, она содержит нравственного содержимого не более, чем опорожненная емкость – философия уничтожила все ценное. Идея «лошади» ровным счетом ничего не дает в практическом смысле для разведения этих животных или их практического использования; идея «добра» и существование норм ничего не дает с точки зрения возможностей по их улучшению. Наиболее ценный и в высшей степени полезный элемент в его системе это требование размышлять над поступками людей в целях уточнения врожденной идеи «добра», что, несомненно, способствует развитию морального искусства граждан и совершенствованию этической системы народа.
Глава XIX
Практическая этика добродетелей Аристотеля
В «Никомаховой этике» Аристотель, как и Сократ, полагает, что целью нравственного поведения является счастье; однако в отличие от него Аристотель утверждает, что этическое знание не устанавливает цели – оно должно показать способ самореализации человека, помочь ему реализовать его человеческую природу. Этого можно достигнуть только посредством деятельности в полноте добродетелей.
Предоставленная сама себе природа человека в виде его желаний, движется от одной крайности к другой, и только благодаря разуму оказывается возможным достигнуть золотой середины между ними. Так, например, мужество – середина между отважностью и трусостью, умеренность – между невоздержанностью и бесстрастием, правдивость – между хвастовством и застенчивостью, а щедрость – между расточительностью и скупостью.
Исходя из этого совершенно ясно, что Аристотель в «Никомаховой этике» под добродетелями имеет в виду не добродетельные поступки или нравственное совершенствование, а только полезные в жизни качества человека: щедрость – разумная бережливость, мужество – разумная осторожность и т.д. Это и не удивительно, ибо она писалась как практические наставления его сыну Никомаху.