На подобную псевдо теорию нравственности можно выдвинуть немало возражений, самые главные из которых заключаются в том, что она, во-первых, ненаучна, а, во-вторых, с практической точки зрения не только совершенно бесполезна, но и вредна.
Как было сказано выше, моральное обязательство «ты должен» дано человеку a priori, как и сам нравственный закон (категорический императив); в свою очередь, одновременно законодательствующая и исполняющая воля – самосознание, лежащее за границами опыта (вещь в себе). Таким образом, он изначально выводит все свои основания морали в область метафизики (трансцендентного или лежащего за границами чувственного мира), попадая в априорный теоретический тупик. Все о чем он говорит и утверждает изначально, не имеет ничего общего с научным знанием, тем самым, заставляя читателя слепо поверить ему. Вообще, Кант критиковал рационалистов за то, что они утверждали, что могут обладать научным знанием о вещах, лежащих за пределами опыта, например, познать посредством интуиции существование Бога; он называл традиционный рационализм псевдонаукой, которая не способна дать нам знание. Однако, это не только не мешает ему называть свою априорную концепцию научной теорией, но и заявлять о ее практической значимости: «Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та которой я хочу, а именно: подобающим образом занять указанное человеку место в мире – и из которой можно научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком».
Кант вынужден вывести нравственность в область метафизики по причине того, что «ты должен» это не познание того, что есть в чувственном мире, а кроме того, он не желает вывести нравственность из опыта, ибо в конечном счете опытное знание не дает представление о вещах (вещь в себе), о чем я уже говорил выше.
Кант утверждает, что нравственный закон – это нечто принуждающее само по себе (как идея добра у Платона); в то же самое время он признает, что на практике нравственный закон осуществлен быть не может – ведь человек одновременно является частью как интеллектуального мира, так и чувственного, с его интересами и желаниями. Тут стоит отметить, что выводя всякую деятельность человека из эгоизма, мы получаем целостную картину человеческого бытия – эгоизм в политике, описанный Макиавелли, в экономике, изложенный Смитом и т.д. Следуя же Канту, мы выводим разные виды деятельности из разных начал, тем самым, искусственно дефрагментируем внутреннее единство практической жизни.
Чтобы во всей полноте представить себе всю абсурдность кантовской демагогии лучше всего предположить следующее. Представим себе мир, где свободные от всяких эгоистических устремлений воли людей учреждают, а затем безусловно исполняют категорический императив в нашем чувственном мире. Каким же образом в этом случае предстанет человеческое поведение, что будет с социальной моралью и к каким практическим последствиям все это приведет? Если всякое действие одного человека по отношению к любому другому будет осуществляться только как к цели и никогда как средству (второй принцип), то если у человека не хватает средств, то ему их надо безвозмездно предоставить и т.п., то в мире в скором времени расцветет безделье, лень и глупость. Социальная мораль была бы упразднена, никаких нравственных норм, выполнение которых всегда сопряжено с наличием некоторых обстоятельств (отчего они не безусловны), уже бы не существовало – для чего они скопищу нравственных фанатиков? Общество бы просто пришло в упадок, а люди деградировали. С другой стороны, если предположить, что мир таков, каков он есть, рассматривать категорический императив в качестве философской этики, то человек следующий ему стал бы не совершенным человеком, вероятнее всего закончил бы свой жизненный путь в бедности и насмешках.
Известно, что Кант был ослеплён великолепием и грандиозностью ньютоновской механики и, вероятно, поэтому хотел создать некое ее подобие в нравственной сфере, основанную на универсальном законе. Однако ранее Юм писал, из опыта нельзя извлечь нравственное знание (закон), вследствие чего его мысли и были обращены в мир сверхчувственного. Он не хотел признать, что мораль – это искусство создавать правила общественного и личного поведения (в его учении – гипотетические императивы), нравственность – продукт разума и эгоизма и что мораль не имеет никакой связи в естественных науках. По причине этого Кант, в частности, пытался опровергнуть утилитаризм на том основании, что посредством практических умений (печь хлеб, строить дома, создавать нормы), опирающихся на эгоизм, невозможно создать универсальный нравственный закон, ибо они направлены на удовлетворение различных потребностей по отношению к совершенно разным предметам. Кроме этого, он вменяет в вину утилитаристам то, что они умеют хорошо объяснять изменения общественных норм, но не способны вскрыть их источник. Однако, это обвинение – сплошное пустословие. Очевидно, что начальный источник и причина изменений органически связаны: например, парламент одновременно и источник законодательной власти и тот, кто отменяет старые законы и вводит законы новые. Нравственность не априорна, по своему происхождению и бытию – это социальный феномен; поэтому у изолированного живущего индивида она вообще не может возникнуть.