ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Я надеюсь, что в ходе изложения мне удалось опровергнуть некоторые ошибочные представления о природе этических явлений. Мы выяснили, что религия, законы и моральные нормы служат одной цели – общественному благу и имеют общий источник – человеческий эгоизм. Что осознанные нарушения нравственных норм чрезвычайно важны: они способствуют оформлению и изменению этических кодексов народов, а также эволюционному развитию способности проектировать и поддерживать существование универсальных нравственных норм, которое в конечном итоге и превращает общества из насильственных и нечестных в общества справедливости.
Религиозная нравственность необходима, прежде всего, для людей недалеких, чьи поступки иррациональны и продиктованы чувствами и эмоциями, а также тех, кто считает, что законы и мораль служат властям и богачам, а не народу. Религия очень важна для иррациональных (не-западных) обществ. Полное отсутствие религиозных проповедей очень мало бы сказалось на нравственном развитии и социальной жизни, например, скандинавских стран, где наиболее высокий уровень социального капитала, рационализма и доверия в мире. Между тем, способность к сопереживанию и умение поставить себя на место другого, также зависит от уровня рационализма субъекта. Эти страны наиболее справедливы, вследствие большей универсальности норм, поэтому их этика гораздо больше совпадает с абсолютной этикой (религиозными заповедями и императивами).
Что касается, альтруизма, долга, чувства симпатии и нравственного совершенствования, то это психологические потребности, которые вырабатываются у отдельных индивидов в ходе жизни. По всей видимости, перечисленные потребности находятся в определенной зависимости от уровня развития нравственной системы и уровня доверия: чем они ниже, тем реже наблюдаются и меньшей силой обладают эти психологические потребности – ведь очевидно, что широкое распространение насилия и обмана, способно уничтожить зачатки альтруизма и долга в душе всякого человека.
Из этого следует ложность и искусственность противопоставление легальности и моральности, составляющая основу нравственности классического немецкого идеализма Канта, Фихте и других. Они не видели их естественную связь, что нравственные психологические потребности, нельзя усилить без развития социальной этики, и что дурные намерения части населения, совершающего обманы и прочие нравственные преступления в долгосрочном (эволюционном) аспекте обеспечивают развитие этических кодексов, тем самым, поднимая общество на более высокую ступень нравственного развития. Помимо этого, противопоставление легальности и моральности, в сущности, есть противопоставление законов (государственного права) и нравственных норм (институтов), с одной стороны, и нравственности по намерениям (философской этики), с другой, которое социально опасно, и трагическая история 20-го столетия служит тому прекрасным примером. Фактическое противопоставление социальной морали и философской этики может привести к социальному нигилизму Ницше, отрицанию общественных институтов Маркса, к аномии и насилию, вроде порабощения неполноценных рас или уничтожению неугодных классов. Именно свобода воли, долг и априорный нравственный закон Канта, противопоставление намерений и последствий заложили нравственные основы нигилизма и тоталитаризма, посредством отрицания социальной морали, как легальности – это всемирно историческое значение нравственной философии Канта. Философская этика, декларируя нравственное совершенствование, может оказывать разрушающее воздействие на социальные нормы и общество.
Возможно, мне поставят в упрек, что, выводя нравственность из эгоизма, я порчу нравы. Однако, по моему мнению, истина о происхождении морали вряд ли способна оказать существенное негативное воздействие на общество: нравственные проблемы обществ, как правило, случаются не в силу недостаточного количества проповедей или числа верующих в априорный нравственный закон, а по причине низкого уровня развития социальной этики, делающего общество насильственным и нечестным.