Таким образом, вся история культур свидетельствует о том, что не существует универсальной социальной этики. Народы имеют собственные часто не совпадающие представления о добре и зле, правильном и неправильном, справедливом и несправедливом; как однажды сказал Шекспир: «Ничто не является хорошим или плохим – все зависит от того как мы смотрим на вещи».
Глава IV
Классификация социальной этики
Классификация культур, в виду их широкого разнообразия и неповторимости в ряде черт, представляет собою чрезвычайно сложную задачу; поэтому даже такой известный исследователь культур как Клиффорд Гирце говорил, что их следует просто описывать. Вероятно, наиболее известное существующее разделение обществ – это их деление на «воинственные» и «торговые»: в первых преобладает милитаризированный образ жизни, нацеленный, прежде всего, на внешнюю экспансию; во вторых – поведение, нацеленное на сотрудничество и рост благосостояния. Однако в основе этого разделения лежит скорее характер (дух) народа, а не этические различия, которые, предположительно, и определяют в конечном счете этот характер.
Я полагаю, наиболее разумно будет положить в основу деления наиболее важные с точки зрения социальной жизни явления, такие как: убийства, грабежи, кражи, обман, справедливость и благотворительность. Никому не надо доказывать то, что убийства и грабежи гораздо более пагубные социальные явления, чем кражи или обман, и что справедливое в сочетании с благотворительность поведение лучше, нежели нечестное и вороватое. Естественно, перечисленные явления встречаются во всех без исключения обществах, но их число и пропорции, очевидно, различаются в довольно большом диапазоне. Кроме этого, проблема состоит в невозможности использовать имеющиеся статистические данные. Не подлечит сомнению, что установление тоталитарного режима может существенным образом сократить число убийств, и что существование института кровной мести так же способствует этому. Кроме этого, статистика может отображать социальные изменения кратко и среднесрочного характера: например, в начале 20-го столетия по причине, вызванного экономическим развитием, изменения социальной структуры происходил рост преступности и иные, описанные Эмилем Дюркгеймом, социальных патологий. Общество переживало слом ценностей, когда “Старые Боги стареют и умирают, а новые еще не родились” – явление, названное им аномией . Нечто подобное отмечалось и в последней трети этого же столетия практически во всем западном мире. Поэтому более точным отображением различий в этических кодексах народов являются мысли индивидов, а не сами совершаемые действия, в частности, этические оценки последних. Последние же довольно трудно выявить посредством социологических опросов: мало кто признается, что для него кража у чужих или у государства, даже в случае широкого распространения подобных явлений, приемлемое поведение (например, из-за религиозных запретов). Поэтому требуется глубокое проникновение в культуру, позволяющее расширить ее понимание.
Не претендуя на глубокую научную классификацию, я бы разделил все общества по характеру их моральных систем на три класса – насильственные, нечестные и справедливые. К «насильственным» культурам можно причислить множество племен, которые первые европейцы увидели в Африке и на многих островах; для них насилие в отношении родственников, а тем более не членов племени или рода не было предосудительным (кое-где и вовсе процветал каннибализм) – их примитивные этические кодексы не имели подобных запретов. К «нечестным» культурам можно отнести подавляющее большинство развивающихся стран: как правило, насилие в них этически осуждается, а кражи (особенно коррупция) и обман вполне допускаются и даже очень часто рассматриваются в качестве личных достоинств. Между тем, в «справедливых» культурах коррупция и словестный обман осуждаются, большая часть населения не имеет подобных намерений, а вследствие того, что оно не ощущает их у окружающих, то готово быть справедливым и участвовать в благотворительности.
Здесь необходимо сделать одно важное замечание. Многие полагают, что изменения социально-экономических условий способны достаточно легко трансформировать этические системы. Некоторые даже объясняют возникновение социальной этики разложением родоплеменного строя и переходу к союзу племен и образованию народностей. Однако это глубокое заблуждение. Как это сейчас будет показано, моральные системы гораздо в большей степени определяются психологическими свойствами населения, закладывающими фундамент морального кодекса.