В целом, все этические кодексы подчиняются в той или иной мере, явно или скрытно двум важным правилам (законам). Во-первых, при прочих равных, чем более тяжкий и трудновосполнимый ущерб какому-либо лицу наносит другой человек или люди, тем больше он готов затратить времени, сил и средств (то есть различного рода ресурсов), для поиска и наказания (в данном случае в виде морального порицания) такого лица или этих людей. И, во-вторых, чем ближе к пострадавшему находиться, нарушившее этическую норму, лицо – территориально, по степени личного знакомства и т.д. – тем меньше потребуется ресурсов, чтобы выявить и нравственно осудить это лицо.
Далее, очевидно, что наказание за этический проступок служит одной единственной цели – предотвращению подобного рода проступков, а именно: уменьшение их числа, что позволяет гражданам облегчить свою жизнь. Но последнее случится только в том случае, когда польза, получаемая населением от существования нравственной нормы выше либо, как минимум, равна совокупности затрат, связанных с поиском и наказанием виновных лиц.
Почему в Монтеграно, в России или в Китае нравственно осуждаются убийства посторонних людей, но почти никогда ложь или казнокрадство? Это происходит только по одной причине – в первом случае польза, получаемая обществом от действия моральной нормы превышает совокупность затрат, а во втором – она оказывается ниже.
Отчего зависит получаемая польза – понятно: сохранение жизни, имущества и его накопление, которое проблематично при убийствах, кражах и разного рода обманах, увеличивают ее. В свою очередь, уровень издержек по каждой конкретной категории преступлений зависит от способности тех, кто расследует их понимать поведение окружающих, их мысли, цели и поступки, отличать лож от правды по эмоциям и другим фактам.
Из сказанного выше, помимо прочего, следует, что мораль не служит средством максимизации общественной пользы или счастья, как это полагали утилитаристы, применив принцип максимизации личного счастья Аристиппа к области общественных явлений. Индивиды и общество скорее стремятся достичь максимального удовлетворения собственных желаний, при условии, что связанные с этим издержки и тяготы не превысят его размер. Что касается самого учения утилитаристов, то о нем будет вскоре рассказано в своем месте.
Глава VIII
О причинах, приводящих к различию этических систем
Несомненно, создание и последующее функционирование всякой этической системы требует двух вещей: во-первых, способности к воображению и созданию этических норм, а, во-вторых, способности общества или народа поддерживать их жизнеспособность, посредством поиска нарушителей и их последующего морального порицания. Законы ведь тоже сначала нужно создать, а потом исполнительная власть должна поддерживать их соблюдение карая преступников. Таким образом, именно различия в способности к созданию этических норм и их поддержанию, в конечном счете, являются причинами разнообразия существующих видов этических кодексов, а одинаковые способности приводят к появлению у разных народов удивительно схожих этических систем.
Что касается самого искусства поиска и порицания нарушителей, то оно сродни всем прочим искусствам или видам практической деятельности. Подобно тому как общества, которые достигли успехов в каком-либо промысле или отрасли промышленности, к примеру, овцеводстве или выплавке металлов, благодаря низким издержкам и лучшим ценам получают средства достаточные, чтобы обеспечить себя всем разнообразием потребительских благ, которые только существуют в мире, так и общества с развитым искусством поиска и наказания виновных будут обеспечены богатой и сложной совокупностью норм, охватывающих не только близкий семейный круг, а всех граждан государства. Известно, что люди, переехавшие на жительство из стран Востока или Южной Америки, отмечают зарегулированность общественной жизни на Западе и всеобщность правил.
Слабая способность или неразвитое практическое искусство о многих странах, где господствует «аморальный фамилизм» Бэнфилда, в поиске и изобличении преступников подтверждается и наблюдением за жизнью местных жителей. Очень часто они, неспособные распознать суть дела, слепо соглашаются с мнениями тех, кому доверяют, причем часто ошибочным и плохо обоснованным. Между тем, мнение незнакомых людей, даже самое верное и подкрепленное множеством убедительных доказательств, почти никогда не воспринимается всерьез и еще реже ему следуют.