— Ты переживаешь за меня? — удивился Рад, — а знаешь, мне приятно.
— Перестань, — наконец улыбнулась Инга, — эта ночь была долгой…
— Тебя проводить? — спросил Рад.
— Ты же знаешь, тут рядом совсем, — отказалась Инга.
— Ну, как скажешь… еще встретимся, я ведь граффити еще не закончил, — улыбнулся Рад.
Он смотрел как Инга перебежала через дорогу, обернулась и, улыбнувшись, помахала ему рукой.
Шаг в небеса
Бар стоял около окна, всматриваясь в вечерние сумерки. Привычная картина за окном размывалась стекающими по стеклу каплями осеннего дождя. Весенний дождь, он совсем другой. Летний дождь тоже особенный, он даже пахнет по другому. А зимний…. зимний…. люди не называют его дождем, они придумали ему другое имя — снег. Просто другое состояние воды. «Зачем придумывать столько лишних слов, — Бар ухмыльнулся своим мыслям, — можно говорить — зимний дождь…» Сквозь мокрую пелену вдали еле угадывался силуэт строительного крана. Стройка была заморожена уже полгода. Чуть правее тянулись высоковольтные провода. Район этот не был на хорошем счету у желающих приобрести жилье. Бар перевел взгляд на оконное стекло, несколько капелек слились в большую и скатились, увлекая за собой наблюдающего. «Как это, увидеть мир в капельке росы, — подумал Бар, — в каком-то далеком веке поэт написал, значит, увидел…»
Он взял гитару и стал перебирать струны, напевая что-то себе под нос. Слова вертелись на языке, но не хотели складываться в рифму. Бар встал, надел ветровку и вышел из квартиры. Проветриться. Возможно поймать вдохновение. Порыв ветра и капли, хлеставшие по лицу, заставили его вспомнить, что он забыл взять зонт. Возвращаться не хотелось. Бар махнул рукой и продолжил идти по мокрому тротуару, не обращая внимания на лужи. Вспомнил как мать всегда говорила: «Не сахарный, не растаешь». Но капюшон от ветровки все же натянул. Шел быстрыми шагами и вскоре перешел на бег. Ноги словно сами передвигались без его участия. Бар заметил, что никогда не ходил по этому маршруту. «Почему люди используют одни и те же маршруты, имеют любимую кружку, стригутся всегда одинаково… Боязнь перемен? Цепляние за мнимую безопасность,? Привычка к определенному? Психологический фактор….» — мысли тоже бежали, скакали одна за другой. Бар, решив прекратить этот мысленный поток, резко остановился. Кажется удалось. Тишина. С неба падал поток воды. Бар, подставив лицо, закружился, расставив руки: «Аааааа!!!» Остановился. Голова кружится. Наверху тусклая лампа освещает кабину подъемного крана. Значит на заброшенной стройке. Никогда тут не был. Под ногами грязные разбитые стекла. Дождь хлещет по лицу. Темно. Осмотрелся. Надо бы возвращаться. Джинсы промокли насквозь. Развернулся и остолбенел, чуть не наткнулся на железный прут. Как раньше не заметил. «Так и без глаза остаться можно»— подумал Бар. «И что? — пришла мысль, — вы итак ничего не видите…» «Так, разговариваю сам с собой, понятно… надеюсь не шизофрения…» рассуждал Бар. «Нет, нет, куда тебе до раздвоения личности, ты сначала стань ей, Личностью». Бар стоял ошеломленный: «Хотел избавиться от всяких мыслей, лезущих в голову и вдохновиться… Вот, получи, как говорится, распишись. Ну что ж…»
— Вдохновение, говоришь?
— Я схожу с ума, да?
— Я б так не сказал…
— Я так думаю…
— Мало ли что вы думаете. Надумают чего-то, потом сбывается. Сами и расхлебывают.
— Ты о чем? Кто это говорит в моей голове?
— Нужно мне сидеть в твоей голове… Мне и тут хорошо.
— Да где тут?
— Тут на стройке. Думаешь я железяка и не умею мыслить…
— Я вообще не думал о тебе.
— Да понимаю. Думать не каждый умеет. А вот балаболить и гонять мыслишки…
— Странный разговор получается.
— Еще бы, ты же никогда не разговаривал с подъемными кранами. Эти вон тоже жужжат, слышишь, на подстанции, трещотки…
— Нет, не слышу.
— Не удивительно. Не видишь, не слышишь…
— Да хватит меня отчитывать! Это мне только кажется.
— Если только кажется, что ж ты разговариваешь со мной. Иди отсюда.
— Только вот не надо мне говорить, что делать!
— Что ты, конечно, ты сам уйдешь.
— И уйду! Детский сад, честное слово…
— …
— Что молчишь? Нечего ответить, да?
— Ты мне льстишь. Хочешь ответ услышать от железяки, ничего не смыслящей железяки.
— Хочу понять, к чему это приведет.
— Понять, понять…. Не понимать надо, а чувствовать, ощущать. И какое тебе должно быть дело до того, что скажут другие?
— Да вообщем никакого.