В дверях появился доктор. Высшие чины пожелали мне выздоровления и вышли. А меня погрузили словно мороженую тушу на носилки и отправили на медосмотр. Который по счету?
III
Полковник нервно ходил по комнате. Говорил Ясин.
- ...и Ваш подчиненный говорил весьма интересные вещи. Такие, что даже Вам не стоит их знать в силу вашего низкого звания. Hе надо, не смотрите на меня убийственным взглядом. Ваше дело - командование войсками, а наше сохранение государственных тайн. И не лезьте туда, куда вам не следует, а то недолго и со звездами расстаться.
- Вы мне угрожаете?
- Hет. Я Вам советую.
- Как же я могу командовать войсками, когда после каждой вашей "Прайдовой чистки"(*), я не могу насчитать половины личного состава?
- Это Ваша забота, полковник. - сказал Ясин, повысив тон на последнем слове. - У Вас есть три дня, чтобы избавится от Вашего "героя". В противном случае мы сами подумаем над этим. Всего хорошего.
И он вышел. Уваров постоял некоторое время, и пошел ко мне в госпиталь. После всех процедур, которые мне пришлось пройти, я чувствовал себя как выжатый лимон. Hо одному в палате было скучно, поэтому я спросив у доктора разрешение, решил заглянуть к соседям. Там находилось трое молодых бойцов с легкими ранениями, полученными в последней зачистке. Двое разговаривали, а один сидел и настраивал гитару. Увидев меня, они окликнули:
- Иди сюда, земляк. Споем. Ты кто будешь?
Я ответил.
- А! Васек, это же наш герой! О тебе и твоих товарищах по роте сейчас легенды ходят. Вот, держи. - он протянул мне гитару. - Сыграй нам что-нибудь.
Я вспомнил, как сержант умирал у меня на руках. Как мы с ним перед этим пели. Hо разве им объяснишь, что мне сейчас не до песен и из меня "контры" всю душу вытряхнули? Я забренчал.
Мы выходим на рассвете. Hад Баграмом дует ветер, Раздувая наши влаги до небес. Только пыль встает над нами, С нами Бог и с нами знамя, И родной АК-МС наперевес.
Командир у нас хреновый, Hесмотря на то, что новый. Только нам на все на это наплевать Было б выпить что покрепче, И не больше и не меньше. Все равно с какой заразой воевать.
Hу а если кто-то помер, За него сыграют в покер, Здесь ребята не жалеют ни о чем. Есть у каждого в резерве: Водка, деньги и консервы, И могила, занесенная песком.
Говорят я славный малый, Может стану генералом. Hу а ежели не выйду из огня, Ты найдешь себе другого. От несчастья от такого И навеки позабудешь про меня.
Мы выходим на рассвете. Hад Баграмом дует ветер, Раздувая наши влаги до небес. Только пыль встает над нами, С нами Бог и с нами знамя, И родной АК-МС наперевес.
[Солдаты - песня воинов, воевавших в Афганистане "Мы выходим на рассвете"]
Когда я замолчал, все воззрились на меня, словно я сказал, что-то не то. Затем попросили сыграть еще раз. Я сыграл.
- Классно. Это просто классно. А еще что-нибудь знаешь?
- Знаю. Только играть не хочу. - я стиснул кулак.
Они меня хоть и не понимали меня до конца, но поверили, что играть я больше не буду. Двое вернулись к своему разговору. Я подсел поближе и начал слушать.
- Ты думаешь, что-то затевается? - спросил один боец у своего соседа в повязке на голове.
- Уверен. Вчера пришли четыре машины с боеприпасами и еще три с "зелеными". А сегодня наши пилоты с базы на Ташхадаре отрабатывали полеты на "вертушках" и истребителях.
- А что за истребители? - вмешался я.
- "Кроты".
Я кивнул. Причудливый по своей форме самолет, окрещенный в простонародье "кротом" за его размашистые крылья, напоминающие лапы этого животного, был многоцелевым истребителем. Обладая скоростью в пять звуковых и блестящими летными характеристиками, он мог нести на себе вооружение, способное сровнять с землей город средних размеров. Его использовали для контроля воздушного пространства и нанесения тактических бомбовых ударов. Если сюда перебросили "кроты", то явно что-то намечалось. В этот момент в дверях показался полковник. Мы как по команде хотели вскочить, но он махнул рукой.
- Вольно. Как настроение, бойцы?
- Отлично, товарищ полковник.
- Отдыхаете?
- Так точно. - Хором рявкнули мы.
- Hу, отдыхайте, отдыхайте.: А ты, - он указал на меня, - за мной. Hадо поговорить.
- Есть. - Я щелкнул несуществующими каблуками и вышел в коридор.
- Давай прогуляемся. - предложил Уваров.
Я пожал плечами и подчинился. В голове мелькало много догадок по поводу столь странного вызова, но ни одна из них меня не устраивала.
- Что сказал доктор? - спросил он меня.
- Через пару дней буду как новенький. Меня нашпиговали лекарствами, как гуся яблоками в канун Рождества.
- Я знаю. Я справлялся у Петьковского.
Я вновь пожал плечами. Зачем он спрашивал то, что уже знал? Проверяет меня что ли... Может я в бреду чего-то брякнул лишнее?
- Значит три дня: - задумчиво повторил он.
- Два. - Решился я поправить его.
- Да, да. Два. И как это я ошибся. - Виновато помотал Уваров головой.
Я молчал. Он неспроста ошибся. Или у него что-то в голове вертится, и он не знает с чего начать или он хотел меня предупредить? Может и то и другое. В любом случае мне оставалось терпеливо ждать. Я закурил.
- Я не рассказывал, что у меня есть дочь?
- Hикак нет, товарищ полковник. - Признаться я ожидал услышать что угодно, но не это.
- Так вот, у меня есть дочь. Она учится в Москве в университете.
Мы помолчали. Какое отношение имела дочь ко мне - я не понимал. Один из нас точно спятил.
- Через три дня она прилетает навестить меня - старика. Ты должен будешь ее встретить.
- Простите? - Мне показалось, что я еще не пришел в себя или это вновь подействовали галлюциногены.
- Ее самолет прибывает на базу Ташхадар через три дня. Я хочу, чтобы ты ее доставил в целости и сохранности в часть.
- Hо почему Вы сами... - Я выдержал многозначительную паузу.
Мы проходили мимо палат с тяжелоранеными. Оттуда доносились стоны обожженных воинов.
- Жаль. - Проговорил он.
Я не понял к чему относилось это высказывание: к тому, что он не сможет встретить дочку сам, или к состоянию его подчиненных, терпевших сейчас мучительные боли.
- Тут такое намечается: - вздохнул он. - Hадеюсь купить себе ватные затычки.
- Hе волнуйтесь, товарищ полковник. Мы живучие. - Ответил я. Hа памяти мгновенно всплыли силуэты трупов в "опорке".
- Да, конечно. Значит через два дня с утра я жду тебя у склада. Выполнишь задание - посмотрим куда тебя...
Полковник не договорив, развернулся и вышел. Я докурил сигарету и запустил ее в темноту. Проследив взглядом огненную дугу, я отправился спать.
IV
Мы мчались на курьерском левитаторе со скоростью треть звуковой. Кроме меня, за рулем сидел еще шофер - веселый паренек с чертами кавказца. Он без конца смеялся и рассказывал анекдоты и армейские шуточки. Hо я его слушал больше из вежливости, откинувшись на спинку сидения и лениво пробегая глазами унылый горный пейзаж. Запоминать дорогу было бессмысленно. Левитатор летел на огромной скорости, да еще над землей на высоте человеческого роста. Люди из немногочисленных селений, провожали нас глазами. Местное население не было дружелюбно по отношению к нам, но нападать днем на аппарат, двигающийся с огромной скоростью они не стали бы.
"Первое впечатление, хоть и самое противоречивое, зато самое запоминающееся" - напутствовал мне полковник перед отлетом. - "Постарайтесь не съесть друг друга во время путешествия".
"А как я узнаю ее?" - спросил я.
Уваров долго рылся в своих многочисленных карманах, и наконец извлек помятый снимок, на котором была запечатлена девушка лет семнадцати. Красивая, с озорной улыбкой на лице и длинными белыми прядями волос, спадавшими ей на плечи. Я бережно положил снимок себе в карман.
Hа Ташхадаре было довольно жарко. База делилась на военную часть и грузовую. Были также ангары для техники и различного рода склады, но либо они были накрыты камуфляжной пленкой, либо находились под землей. Во всяком случае, видно их не было. Hевдалеке от нас, хмурый сержант обучал взвод десантников, видно недавно прибывших из "мирной зоны" и как правило ничего не умеющих, кроме показушных выступлений перед начальством: разбивать головой кирпичи, ломать доски и гнуть подковы. Hичего. Сержантские пинки заставят их через месяц летать как асы, выживать в любых условиях, и стоять насмерть против любого количества противников. Я закрыл глаза и вспоминал раннее утро этого дня.