Семён Владимирович опять сидел в своём кресле, забыв в предрассветных сумерках, что в нём нужно качаться, и что именно это успокоит нервы и поможет заснуть, снова бормоча что-то себе под нос, и жалуясь на свою работу, когда дверь тихо скрипнула, и в комнату вошёл человек. В неброском кителе серого мышиного цвета, чёрных кожаных сапогах, стилизованных под армейские, и корзинкой ненатурально-ярких и ароматных фруктов.
- Семён Владимирович, вы опять не спите? - Гость с укоризной посмотрел на старого воина.
Воин поднял старческий измучанный взгляд на посетителя. В глазах мелькнула искорка, и он снова бодро вскочил и зашагал по комнате из угла в угол, так и не ответив гостю.
- Семён Владимирович, я решил к вам заглянуть. Знаю, что вы никогда не спите. Руководство компании больше не готово ждать, и на вчерашнем совещании настоятельно порекомендовало мне занять ваше место, но я не смогу принять такое предложение, не проведав вас. Заместитель поставил корзинку на искусный резной столик неведомого дерева и, встав посередине комнаты, начал сопровождать взглядом шефа, бормотания которого теперь стали более громкими и разборчивыми.
- Плохая работа. Это плохая работа... зачем, зачем я тогда согласился? Эх, старый дурак!
- Семён Владимирович, да не переживайте вы так! Успокойтесь, присядьте. Хотите немного вина? - Сергей Николаевич достал из корзинки пыльную бутыль причудливой формы. - Не стоит оно того. То, что вы себя изводите, ничего уже не изменит. Перестаньте. В этой комнате нет пятого угла.
Словно в ответ на это Архитектор резко развернулся и зашагал к выходу.
- Семён, в другой комнате его тоже нет. Ну, поймите же, наконец! Ну, сложилось так. Ну, бывает и хуже. Хотите, я добьюсь, чтобы для вас выделили новый ИскИн? Хотите, найдём в запасниках хоть той же серии? Вырастите нового, и никто у вас его никогда больше не отберёт? А?
- Старик остановился и упёр, обретшие осознанность глаза в гостя.
- Сергей Николаевич, вы не понимаете, что мы наделали! И это невозможно исправить! Вы можете вырастить хоть десять ИскИнов, но сделаете только хуже! Когда я засыпаю, я вижу один и тот же сон - «Я иду по лунной дороге, а надомной разверзаются небеса, сквозь которые проливается море слёз. Я иду сквозь пески, в которых стонут бесчисленные невольники под ударами кнутов и нещадными лучами солнца. Я иду, а вокруг орды демонов вырезают целые города, принося кровавые жертвы, в поражающих жестокостью ритуалах. Я вижу, как растут зиккураты из человеческих черепов, закрывая собой небо, как старик ходит по бесконечным кругам ада, не приходя в сознание, как на ржавом крюке висит парень, подвешенный за рёбра, как ползёт огонь, испепеляя целые континенты! И нет того, кто бы мог удержать мир на своих плечах.
- Семён, успокойтесь! - Заместитель уже тряс за плечи бывалого воина, взгляд которого снова расфокусировался, а глаза остекленели. - Успокойтесь! Всё хорошо! Нет никаких зиккуратов, нет никакой дороги, нет никаких демонов. Всё хорошо. Всё под контролем. Посмотрите: светит солнце, и птицы встречают новый день своими трелями. Всё хорошо. Триста одиннадцатый ушёл в прошлое, и никакие реки крови уже не прольются!
Старик замер как вкопанный, так, что заместитель больше никаким усилием не смог его пошевелить. Снова резко развернулся, схватил зама за плечи и впился в него взглядом.
- Не прольются? Да что вы знаете о том, что прольётся, а что нет? - Семён горько усмехнулся. - Тут вы ошибаетесь, и радуйтесь, что не в вашей власти решать, кому уйти в прошлое, а кому остаться. А Триста одиннадцатый... а тут вы снова ошибаетесь! Он не ушёл в прошлое! - Лицо Архитектора обрело стальную жёсткость.
- А куда же он тогда делся? - Зам как-то неуверенно спросил шефа.
- Он не ушёл в прошлое, а растворился в будущем, и жаль, что так надолго. А память вам уже не стереть....
Взгляд старика снова затуманился и, словно забыв о существовании собеседника, он вновь зашагал по комнате в поисках своего мифического угла, что-то невнятно бормоча себе под нос, из чего изредка удавалось понять лишь то, что у него плохая работа, и что это всё неправда, просто потому что этого не могло быть, и что он не мог этого сделать...