Взгляды Кейнса — типичный пример трансформации либерализма в XX в. в систему убеждений, которая превозносила вмешательство государства и технические навыки просвещённых должностных лиц, вдохновлённых государственной службой. Похожие идеи воодушевляли творцов Нового курса, но для Хайека и его единомышленников эти идеи были квинтэссенцией того, против чего они выступали. Хайек стоял на принципиально иной позиции. Если мы, писал он, примемся даже с самыми благими намерениями создавать общество, «ориентируясь на высокие идеалы, мы невольно создадим в реальности полную противоположность того, к чему стремимся»[164]. Подобный пессимистический взгляд привлекал к Хайеку симпатии всех тех американских бизнесменов, политиков и других людей, которые так и не смирились с политикой Рузвельта. Неолиберальное движение возникло из этого духа противоречия, свойственного США в послевоенный период.
Отвергая активное вмешательство государства и централизованное планирование, Хайек хотел ограничить роль государства тщательно выверенными рамками. Особое значение он придавал верховенству правовых норм, обеспечивающих эффективную деятельность рынков и сохранение индивидуальной свободы. Верховенство права гарантирует базовую негативную свободу, и это должно быть основной функцией государства наряду с обороной и защитой граждан. Этим также подразумевалось принципиальное признание неравенства — отличительная черта неолиберализма на всех трёх фазах его истории. Признание неравенства обстоятельством неизбежным и даже желательным — центральный пункт конфликта между неолиберальными идеалами и идеалами «либералов» Нового курса и социал-демократов. Неолиберальные мыслители считали совершенно правильным, что разные люди добиваются разных результатов. Для них любое представление о возможности большего равенства, достижимого с помощью перераспределения доходов или ресурсов, было чистой утопией, которая не имела чёткого рационального содержания и потому была уязвима для манипуляций со стороны деспота или государства.
Напротив, в свободной рыночной системе ключевую роль играет автономная личность. У разных людей разные способности, которые по-разному оцениваются на рынке. Такое неравенство результатов — положительное обстоятельство, поскольку, согласно Хайеку, все люди как минимум имеют равный доступ на рынок. Неравенство не имеет значения, потому что имеет место социальная мобильность, и у каждого, кто потерпел неудачу, есть возможность благодаря личной инициативе добиться успеха в последующих попытках. Если человек не может или не хочет предпринимать попытки, то не дело государства проявлять неодинаковое отношение к людям и компенсировать неудачнику отсутствие успеха: «Из всего сказанного вытекает неизбежный, хотя на первый взгляд и парадоксальный, вывод: формальное равенство перед законом несовместимо с любыми действиями правительства, нацеленными на обеспечение материального равенства различных людей, и всякий политический курс, основанный на идее справедливого распределения, однозначно ведёт к разрушению верховенства права. Ведь чтобы политика давала одинаковые результаты применительно к разным людям, к ним нужно относиться по-разному»[165]. Таким образом, одним из важнейших измерений неолиберальной мысли выступает убеждение, что перераспределение и большее равенство не только подрывают инициативу к активной деятельности, но и оказывают морально-разлагающее влияние. (Позже к этому мнению присоединились некоторые учёные, например политолог Чарльз Мюррей в своей книге «Погружение в трясину» (1984), и даже такие «либеральные» политики-демократы, как Дэниел Мойнихен в своём противоречивом докладе об афроамериканской семье (1965). Они воскресили старое различие между бедняками, заслуживающими или не заслуживающими помощи[166]. С 1960-х годов убеждение в неизбежности неравенства составляло суть отношения неолиберальных социальных реформаторов к эгалитарной социальной политике и культуре зависимости, которую эта политика, по всей видимости, порождает. Одни люди заслужили свой шанс на успех, а другие нет; разграничительная линия обычно проводилась между теми, кто работал, и теми, кто не работал, — как пресловутые «мамаши, живущие на детское пособие». Полемика на эту тему происходила по обе стороны Атлантики, достигнув кульминации в реформе государства благосостояния при Билле Клинтоне в 1996 г. и многочисленных попытках реформ при Маргарет Тэтчер, Джоне Мейджоре и Тони Блэре в 1990-х годах.)
166
С. Murray,