Оставил обоз и людей на берегу Почайны, велев им устраиваться в Подоле, сам в сопровождении двух воинов поднялся по посыпанной песком дорожке на гору к воротам детинца. Здесь путь им перекрыла стража, завидев вооруженных людей в броне. Старший — гридень зрелого возраста с мечом на поясе, — выступил им навстречу, двое остальных встали от него по бокам, выставив вперед копья. На вопрос дружинника: — Кто такие, по какой надобности? — ответил один из охранников Варяжко, показывая подписанную Владимиром грамоту: — Верховный правитель Новгорода, по делу к князю!
Гридень надолго не задержал — пропустил, прочитав грамоту, дал провожатого к княжескому двору. Тот довел до парадного крыльца, передал стоявшей здесь княжеской охране, ее старший вызвал кого-то из своего начальства. В конце концов выяснилось, что самого князя во дворе нет — отправился на охоту, будет завтра, но о них предупредил — велел устроить в гостевых палатах. Тиун провел Варяжко в палату для важных мужей, охранников — уже попроще. Во дворе не засиживались, в обычной одежде, оставив при себе лишь оружие, прошлись по верхнему городу, завернули в Бабий торжок, ненамного уступавшим в размерах и оживлении главному торгу. Приглядывались вокруг — что же поменялось за минувшие два года, слушали людей и казалось — все идет прежним чередом, нет ничего, что говорило бы о скорых невзгодах, если не считать тревожные слухи.
На следующий день, ближе к вечеру, за Варяжко пришел нарочный из приемной палаты, передал приглашение князя. Владимир принял гостя в горнице, где проводил особо важные встречи, по сторонам от него сидели на лавках два мужа среднего возраста. Одного из них Варяжко доводилось видеть прежде в ближнем окружении князя, второй же ему вовсе не был знаком, но не приглянулся с первого взгляда. Что-то хищное и злобное чувствовал в нем, хотя с виду тот казался тихим и мирным, кому-то мог даже внушать доверие. Владимир не медлил со своим интересом, сразу после приветствия гостя: — Будь здрав, княже, — даже не ответив на него, задал вопрос: — Какое же дело ко мне у тебя, Варяжко?
Собственно, никакого реального предложения у Варяжко не было, просто знал, что ему надо сойтись с давним недругом лицом к лицу, посмотреть тому в глаза. Подошел к столу, за которым сидел князь, почти вплотную, их взгляды встретились и сцепились накрепко — ни тот, ни другой не отводили взора. Говорил что-то, не сознавая даже о чем, а сам тем временем своей внутренней силой проникал по зрительному нерву в душу замершего на троне князя. Через считанные мгновения сломал выставленный соперником на инстинктах барьер, полностью подавил его волю. Действовал по наитию, прежде и не предполагал у себя чего-либо подобного — похоже, и его сознанием, как и у Владимира, управлял кто-то другой, разве что не насильно, а по своему желанию. Впрочем, не управлял, а помогал — все исполнялось так, как он сам хотел.
Как только почувствовал, что сознание Владимира в его власти, провел мысленно быстрый допрос — пока приближенные князя не заподозрили неладное:
— По чьему наущению убил Владислава и изгнал посланцев римской церкви — императора Василия?
— Нет, патриарха Сисиния. Василий сам послушен тому.
— Чем они тебя прельстили, кроме помощи занять княжеский трон?
— Посулили отдать мне Болгарию и Валахию, помочь оборониться от Священной империи, вздумай она напасть на нас.
Предположения Варяжко о подоплеке поступков князя подтвердились в полной мере, но теперь перед ним встала другая забота — как же нейтрализовать его в будущем? Держать долго под своим контролем не сможет, сомнений в том не испытывал — не сегодня-завтра тот придет в себя и ничего по сути не изменится. Следовало как-то увезти его с собой, а дальше решать по обстоятельствам — убивать Владимира не хотел, разве что если не останется иного выбора. Дал тому указание: — Вели своим людям готовить ладьи — как сойдет лед, пойдем вместе на Волгу. До того дня будем с тобой видеться по утрам, в трапезной. Теперь же ответь для всех, что дело мое важное и нужное, стоит съездить на место и там уже решить.
Владимир послушно выполнил то, что ему предписал Варяжко, казалось, все прошло без сучка без задоринки, но что-то насторожило ближников князя. Сидевший справа боярин смотрел на того с недоумением, второй же уставился на новгородского гостя тяжелым неотрывным взором. Варяжко ощутил идущее от него давление на свое сознание, с каждым мгновением оно нарастало — враг пытался сломить его волю. Дар у того оказался огромным — все труднее сдерживал напор чужой силы, уже тонул в бездонном омуте почерневших зрачков. В отчаянии воззвал прародителей богов: — Род, Рожаница, спасите мою душу, я погибаю!