С того дня Варяжко ни разу не обращался к богам, как бы ни было трудно, полагался лишь на себя и верных людей. Не высказывал на людях худого слова, когда они молились или поминали их, пребывал в храмах, коль того требовала служба, но по своей воле обходил их стороной. К Христу отнесся также, хотя со временем разрешил православным пастырям обосноваться на Новгородской земле. Жизнь продолжалась как прежде — рождались дети, кого из них терял, другие росли и взрослели, улетали из родного гнезда. Уже первая седина пробивалась в густой бороде и шевелюре, больше от перенесенных невзгод, чем от возраста — ему ведь нет и сорока. На здоровье не жаловался — хвори его не брали, а силы хватало на двоих — мог ту же Преславу, с годами только полневшую, поднять на руках до терема и не запыхаться.
Ранней весной 998 года отправил большую группу работных людей и два полка к Белому морю — им поручалось восстановление первого поселения в устье Северной Двины и освоение всего южного побережья. Посчитал, что пришло время занять этот край, да и с открытием северодвинского пути он становился все более важным для растущего с каждым годом потока товаров из восточных земель и Урала. Тем самым практически все северные земли от Ладожского озера до уральских гор отходили к Новгороду, их освоение сулило огромные доходы в самом скором времени. Но для того следовало потратить немало сил и начальных средств, чем и озаботился Варяжко, посылая своих людей все дальше, на необжитую ранее сторону.
Нехватку же народа восполнял его наймом в окрестных и дальних краях, выкупом пригодных для суровых условий Севера рабов. Из-за переманивания людей возник конфликт с князем — тот отправил в Новгород гневную грамоту с обвинением в нечестном ведении дел — за счет его и без того поредевшего народа. Варяжко признал свою вину и передал выкуп за каждого переселенца по цене холопа. Сумма вышла существенная — в несколько тысяч гривен, — но тем и обошлось, иначе последствия могли быть гораздо худшими, вплоть до закрытия торговых путей между двумя русскими государствами — о том грозил Владимир в своей грамоте. Хотя большую часть товаров и продовольствия Новгород получал с Поволжья, но и с Днепра приходило немало, так что убытки могли быть больше, чем выплатили неустойки.
Кроме того, случилась размолвка по другому поводу — Владимир настаивал уступить ему часть земель на Чусовой и Урале, посчитал причитающуюся ему долю с приисков недостаточной. Но здесь Варяжко стоял на своем — отдадим лишь то, что положено по уговору, если же надо больше — пусть сам ищет и добывает, но не на его земле. Даже дал подсказки по Дикому полю и Южному Уралу — пусть поломает голову над ними, там тоже добра хватает. Такой ответ князя не устроил — искать неведомо что и где, да еще в той стороне, где печенеги и другие кочевники обитают, — посчитал для себя неприемлемым.
Захотелось ему взять то, что уже освоено Новгородом, без лишних хлопот и опасностей, — мол, пусть поделится, коль за русичей радеет. Вон он сколько земли набрал — хватит всем, а не только одному. Не согласится добром, принудим по другому, а как — уж как-нибудь придумаем. Примерно в таком тоне написал в присланной грамоте, Варяжко воспринял княжеское послание как прямой шантаж. Воистину в народе говорят — не делай людям добра, не получишь зла! Вместо какой-либо благодарности за помощь в недавней войне Владимир стал требовать новых уступок, воспринимая их как должное, без права отказа: хотите мира с нами — делитесь!
С полным основанием полагая, что обостряющиеся отношения с князем выльются в серьезный конфликт или даже войну, Варяжко собрал новгородский народ на вече. На ней зачитал последнее послание Владимира и спросил, не сомневаясь в ответе прижимистых новгородцев: — Что скажете, мужи — отдадим князю земли наши со всем добром, потом и кровью добытым?
— Ни за что! Хрен ему, а не землю! Раскатал губу — пусть подожмет! — дружным криком ответила толпы.
Оглядев с помоста собравшийся на площади народ, Варяжко продолжил:
— Воля ваша, тому и быть. Но не вам не знать, как коварен князь — непременно учинит пакость. Так что надо быть готовым ко всему — может нам путь по Днепру перекрыть или пойти против нас войной, еще и науськает тех же булгар или кого-нибудь другого. Проследим за ним, как надумает зло сотворить, немедленно дадим отпор — уж о том мои люди позаботятся. Били Владимира не раз, побьем еще — коль надумает на нас с мечом пойти!