Плотные джунгли, обрамлявшие озеро, джунгли самых странных растений, не известных науке, испускающей свет флоры пещер Луны. Таинственные формы, не похожие на колючие леса кратеров, эти растения пылали мягким устойчивым огнем. Большие, мясистые деревья, казалось горели унылым, синим пламенем, огромные — подобные грибу, сияли глубоким зеленым и синим огнем. Тонкие, изящные, подобные папоротнику ветви пылали ярким алым сиянием. Джунгли живого пламени! Долго-долго я сидел и наблюдал. Я слышал о фосфоресцирующих лесах, но тот раз впервые я увидел нечто подобное. В нем не было ничего неестественного. Растения просто поддерживали колонии люминофорных микроорганизмов, подобных найденным на Земле. Все же чуждая красота этого фантастического зрелища очаровала меня. А потом я, потерянный в странном трансе, оставил свой пункт наблюдения и стал карабкаться вниз по склону, пока не добрался до края джунглей. Я рвал густые листья, пылающие холодным, синим светом, тонкие стебли, горящие фиолетовым и зеленым, и мягкие перистые ветви, которые сияли темно-красным огнем. Потом, собрав букет холодного пламени, я вышел на берег черного озера. И тогда я услышал звук, который заставил меня уронить пылающие цветы в приступе внезапного страха; звук, который парализовал меня, заставив застыть на месте. Голос животного, своего рода ворчание, которое закончилось свистящим вдохом. По зарослям в мою сторону пробежала волна. Я увидел единственный фиолетовый глаз, большой, как голова человека, сияющий холодным пламенем, который медленно поднялся над пылающими зарослями. Оцепенение сменилось страхом — я бросился бежать. Я улепетывал, спотыкаясь о камни, путаясь в зарослях, вслепую, сам не зная куда.
Наконец я остановился, обессилев. Я был исцарапан до крови, заляпан черной грязью и люминесцентным соком. Задыхаясь, я упал на камни. Когда, наконец, я был в состоянии поднять голову и осмотреться, я увидел, что люминесцентные чащи закрыли меня со всех сторон. В их слабом свете стены и потолок пещеры были неразличимы.
Я встал и закричал. Не было никакого эха! Темнота поглотила мой голос. Только тогда я понял, насколько необъятна пещера и какую я свалял глупость, спустившись туда в одиночку. Я осознал собственную ничтожность, свою слабость, тщетность своих усилий.
Однако я подавил в себе импульс вновь бежать неведомо куда, и сидел там некоторое время, очень трезво рассматривая свои возможности без потерь выбраться из этой передряги — и находя их ничтожными. Тогда я поднялся с камня и начал целенаправленный поиск выхода. Долгое время я блуждал, пробираясь через люминесцентные леса, спотыкаясь на темных, скалистых подземных равнинах, натыкаясь на валуны, падая в ямы. Позже, когда я вспоминал эти скитания, они казались больше кошмаром, чем реальностью. У меня нет никаких связных воспоминаний об этих блужданиях, только неопределенные картины бесконечных утомительных переходов, растущего голода и жажды, мучения, и страха, который был невыносим. Я знаю, что иногда я находил черные лужи и пил, и, должно быть, съел немного фруктов фантастической растительности. И мой сон с тех пор был беспокоен из-за видений огромных тварей с черными крыльями, люминесцентными глазами, зловеще кружащимися надо мной. В ужасе я пытался бежать от них. Я засыпал несколько раз — или, по крайней мере, лежал без чувств, когда был слишком утомлен, чтобы идти. У меня не было никаких планов, никакой стратегии, кроме как следовать по тропинкам, которые, казалось, вели вверх.
Моим спасением я обязан случаю… Наверное, в тысячный раз я кинулся на свет, надеясь, что это свет солнца.
Выше меня открывался скошенный проход, достаточно большой для космического корабля, чтобы пролететь сквозь него, с участком темно-синего неба. Я взобрался повыше и выполз наружу, в небольшой кратер, заросший сорокафутовым лесом коричнево-зеленого, шипастого кустарника и освещенный горячим солнечным светом. Солнце стояло низко на западе. Я спустился в трещину утром; я блуждал в недрах Луны целую неделю!
Я пробился через тернистый подлесок и выкарабкался из небольшого кратера. Оглядевшись по сторонам, я увидел стеклянно-бронированные здания города, сверкающего в блеске дня, в пятнадцати милях на западе. Я прошел по тоннелям двенадцать миль… Пять или шесть часов спустя я приполз домой, выглядя немного лучше, чем мертвый. Мои родители и Валенсия встретили меня с безграничной радостью. Они обыскали весь кратер и сочли меня жертвой набега диких «лунных телят».
Я не рассказывал никому, кроме родителей и нескольких избранных друзей, об обширной пещере. Это была тайна, которая потом стала важным фактором в войне Луны за независимость. То приключение, едва не закончившееся трагически, оборвало череду безмятежных дней, когда я, один или с книгой, бродил по кратеру, купаясь в собственных мечтах. Вернувшись, я долго болел из-за истощения и того, что опрометчиво попробовал фрукты люминесцентных растений. Болея, я много читал, а читая, проникся серьезным интересом к науке. Встав на ноги, я пошел школу на Огненном Пике, которую отец устроил для детей своих работников. А через несколько лет я отправился в университет Теофила, где прошел общеобразовательный курс, специализируясь на ядерной физике.