На Урале высокого развития достигла металлургическая промышленность, оставив за спиной прежние районы металлургии (Тула, Кашира, Липецк и Олонец). Из 120 металлургических заводов в 1766—1767 гг. 76 действовали на Урале, производя 90 % всей выплавленной меди и 65 % черного металла России. На уральских заводах находились доменные печи, своими размерами поражающие даже иностранцев. По выплавке чугуна Россия стояла на первом месте в мире. Уральское железо славилось своей прочностью и антикоррозийностью. Лишь в 1782 г. из России было вывезено 9800 пудов. Русское железо и медь, производимые на заводах южного Урала, пользовались большим спросом на внутреннем рынке. Проявляли к ним интерес и за границей.
Уральские заводы строились на средства графов Шуваловых и Воронцовых, купцов Демидовых. Ко многим из них были приписаны посессионные крестьяне. Приходили на заводы и «вольные люди», нередко впоследствии оказывающиеся навечно приписанными к государственным предприятиям. Уже ко второй половине XVIII столетия на уральских заводах насчитывалось больше 140 тысяч рабочих.
Все они работали в сырых, темных шахтах или, напротив, стояли в душных помещениях у раскаленных печей. Приписные рабочие за свой труд (12—14 часов) получали 6—8 копеек в день и нередко подвергались наказаниям кнутом, заключением в кандалы, клеймению железом.
Из крестьянских промыслов формировалась легкая промышленность. Знаменитый текстильный Иваново-Вознесенский район фактически создали крепостные крестьяне графа Шереметева. От 40‑х гг. XVIII в. к концу 80‑х гг. того же столетия было создано 52 мануфактуры. Большая их часть была основана на вольнонаемном труде. Охотников было много, работников поставляли окрестные деревни, откуда уходили разоряющиеся крестьяне. Было много людей и иного звания. Множество крестьян работали на определенного владельца у себя в избах.
Некоторые крестьяне, создавшие собственные мануфактуры, все еще сохраняли свое положение крепостных и лишь впоследствии, скопив изрядную сумму денег, откупались на волю, вступали в купеческие гильдии, а иногда даже получали дворянское достоинство.
Когда в 1767 г. правительство отменило промышленную монополию, хозяйственная деятельность владельцев мануфактур резко пошла в гору. Отмена монополии пошла на пользу как владельцам крестьян, поскольку дворяне могли облагать оброками своих крестьян, занимающихся производством и даже занимать у них деньги, так и самим крестьянам, поскольку даже высокие оброки не мешали развитию их хозяйства. Владельцы самих мануфактур были заинтересованы в применении вольнонаемного труда. Уже с 1762 г. было запрещено покупать и приписывать к заводам крестьян.
Лишь с 1760‑х по 1790‑е гг. количество вольнонаемных рабочих увеличилось почти вдвое. По истечении особого срока нанятый работник мог уйти на другое предприятие. В заключаемом договоре оговаривалась и оплата труда.
В продолжение переходного периода от Петра I до Екатерины II были уничтожены почти все учрежденные Петром I губернские должности, за исключением губернаторов и воевод. Стремясь упорядочить управление страной, Екатерина II была вынуждена принять меры к укреплению власти на местах.
В 1764 г. императрица издала указ, известный под названием «наставления губернаторам». В указе говорилось о том, что губернатор – «глава и хозяин всей врученной его смотрению губернии».
В 1775 г. был издан закон о местном управлении, вторая часть которого была обнародована в 1780 г. В указе говорилось о трех неудобствах в управлении Россией: обширность губерний, недостаточность учреждений и смешение в них всякого рода дел. Указ устанавливал две местные единицы: губернии (300—400 тысяч душ) и уезд (20—30 тысяч душ). В случае необходимости губернии или наместничество подлежали разделу на провинции. Было образовано около 40 губерний. Главной местной властью являлся генерал-губернатор, являющийся фактически государевым наместником. Общее назначение его должности определялось словами: «строгое и точное взыскание чинить со всех подчиненных ему месть и людей с исполнении законов и определенного их звания и должностей, но без суда да не накажет никого».
Власть генерал-губернаторов, с одной стороны, являлась надзирающей, а с другой – политической. При генерал-губернаторах никаких других учреждений, кроме канцелярии, не имелось, и их распоряжения приводились в исполнение надлежащими органами губернского управления.
Как власти надзирающей генерал-губернатору принадлежало высшее управление в губерниях. Особому их попечению вверялись вопросы благосостояния и внутренней безопасности, народного здоровья и продовольствия, хозяйства и личного состава местного управления.