— А вот это интереснее, — согласился Эдгар. — Кто, когда, куда и в каком количестве?
— Не так быстро, собрать эти сведения было непросто, знаешь ли! Я хочу прибавки!
— Вот только продать ты их всё равно больше никому не сможешь, — поморщился вампир, — потому давай не будем омрачать наши долгие и плодотворные отношения попыткой нагреть партнёра вот так вот с ходу.
— Чё?
— Говорю, я передам атаману, что ты хочешь большую долю, в следующий раз, может, и подкинет чего, но сейчас ты или выкладываешь всё по старым расценкам, или мы разбегаемся и ищи, кому тут ещё интересны такие сведения!
— Ладно-ладно, не горячись, Эдгар! — пошёл на попятную мужик. — В следующий раз так в следующий раз. Значит так… — и он продолжил вещать, а мой наставник — уточнять некоторые вопросы, при этом никак не показывая, что его заинтересовало, а что нет. Ну, как по мне, вполне здравый подход, доверять этому небритому типу не хотелось ни в малейшей степени.
По окончании беседы в руки «гостя» перекочевал глухо звякнувший мешочек с монетами, а мы направились восвояси, благо за беседой вечер окончательно перетёк в ночь. Удалившись от места, где нас могли бы теоретически услышать, я принялся задавать вопросы своему спутнику.
— И так каждый раз?
— Нет, не совсем, — покачал головой вампир, — просто Эорик зарвался и стал переоценивать свою полезность, видимо, придётся резать его раньше, чем мы планировали.
— Не сдаст нас страже?
— Нет. Это в большом городе ещё можно объяснить, откуда ты узнал, где сидит банда грабителей, а тут, рассказав, где у нас точка встречи, он только себя подставит, и вопросы ему будут задавать. И отвечать на эти вопросы ему, поверь, совсем не хочется.
— Ясно, а как ты определял, что именно нужно спрашивать, что уточнять, а что — просто принять к сведению?
— Хороший вопрос, — усмехнулся Эдгар. — Может, ты и потерял магические знания, но любознательность волшебника всё ещё с тобой. Смотри, во-первых, обязательно нужно узнать имя главы каравана, частенько отцы натаскивают своих сыновей вот на таких маршрутах — в меру дальних, в меру опасных, в меру прибыльных, при этом не требующих сотни телег. Одно дело — разорить ганзу какого-то средней руки купца, о котором никто через неделю и не вспомнит, другое — случайно прикончить второго-третьего сына какого-нибудь магната с востока. У такого и охрана может быть серьёзной, и сам папаша может начать интересоваться, как так получилось, что его сын голову свернул в этих краях. Даже если сын этот ему и не сдался, начать интересоваться он обязан — иначе лицо потеряет. Интерес, конечно, тоже разный бывает, но всё одно, зачем на ровном месте возможные проблемы получать, когда есть цели немногим менее жирные, но многим более простые и не имеющие далекоидущих последствий?
— Разумно, — интересно, кто это всё придумал? В том смысле, что логика в таком поведении была, видны и опыт, и умение организовать налёт. Вот только известный мне упырий господин не походил на существо, что способно задуматься о такого рода последствиях, что уж говорить о том, чтобы как-то попробовать их не допускать? — А кто всё это придумал?
— Да Джошуа с Картом, — назвал он имя ещё одного обращённого. — Один — стражник, другой — бывший купеческий приказчик, и при обращении память сохранил. Ну и рассказал, как у них там всё дело делается и кто как себя вести обязан, ну а Джошуа уже правила, по каким нам действовать лучше, придумал и на утверждение лорду принёс. Тот их одобрил, и вот, почитай, уже лет двадцать, если не тридцать, так живём. И хорошо живём!
— Угу, лорд Миртел очень мудр и прозорлив, — стандартно изобразил я глубокое почтение и уважение.
— Воистину, — дальше двигаться мы предпочли молча. Я переваривал очередное доказательство того, что этот аристо из себя ничего не представляет, впрочем, странно было бы, услышь я что-то другое, ну а о чём думал Эдгар, мне было, откровенно говоря, плевать. Так что просто перебираем ногами и возвращаемся обратно в логово.
С возвращением проблем не возникло, если не считать того, что где-то за день, точнее, за ночь до прихода в основное убежище мой спутник стал каким-то вялым, отвечал и реагировал несколько заторможенно. Не сказать, что он превратился в совсем уж развалюху, но создавалось ощущение, что он устал, причём устал прилично. Из разряда «стиснув зубы, смогу выдать ещё усилие, как раньше, но потом меня нужно будет уже нести».