- Куда мы идём?
- Ко мне домой. Там никого нет, зато есть вино. Вкусное. Дедушка делал.
- А водки нет?
- Спирт есть, - припомнила я. – Медицинский.
- О, то что надо!
- Как можно пить эту гадость?
- Что? А кто сказал «пить»? – девушка тихонько усмехнулась. - Я когда по вашим катакомбам блуждала, ногу разодрала. Джинсы жалко, новые совсем… А иначе фиг бы этот гад от меня удрал! Псих без регистрации!
- Хель…
- Что?
- Ты не бойся, я не буду ни о чём спрашивать.
- Я и не бо… Спасибо.
Я явно недооценила Хель.
В моём понимании «разодранная нога» ограничивалась парой ссадин или царапин. В случае с моей одноклассницей это означало изодранную на живописные лоскуты штанину, усыпанную частыми порезами кожу и стекающие в ботинок ручейки крови.
- Запуталась в мотке колючей проволоки, - пояснила девушка в ответ на мой недоумённый взгляд. – Темно было, а он прямо на дороге валялся.
- Счастье, что там медвежий капкан не валялся, - вздохнула я, вытаскивая из шкафа аптечку. – Разувайся и садись. Ногу вытяни. Зачем ты вообще за мной пошла?
- Скучно было… Ай, осторожно, щиплет же! Предупреждать надо…
- Перебьёшься! Ещё скажи, подуть, чтоб не щипало. А потом поцеловать, чтоб не болело.
- Тьфу, ты прям как моя мама, - фыркнула Хель.
- Кстати, ты родителям позвони, предупреди, что ночевать не придёшь.
- Их всё равно нет.
- Что, тоже ночами работают?
- Нет. И ты обещала ни о чём не спрашивать.
Да, пообещала на свою голову. Но у любого «ни о чём» должны быть границы. Хоть какие-то. Иначе становится совсем уж непонятно, что делать дальше.
А поговорить хотелось. О легкомысленном и неважном. Чтоб раз и навсегда выкинуть из головы непонятного мужика, дурацкие многоступенчатые кеннинги и все странности в поведении одноклассницы. Уж она-то, несомненно, понимала, что произошло. Но не спрашивать – так не спрашивать.
Я вздохнула, закончила смывать кровь и решительно потянулась к бутылке с зелёнкой. Последний раз эту несмываемую гадость доставали ещё в моём детстве, но я надеялась, что на полезных свойствах это никак не сказалось. Разве что пробка намертво присохла к горлышку и пальцами выколупываться решительно не желала. Пришлось пустить вход зубы и надеяться, что обойдётся без позеленевших губ. Обошлось, и я щедро плеснула зелёнкой на одну из ранок. Хель зашипела сквозь зубы, но жаловаться не стала. А потом вдруг произнесла в пространство:
- Они умерли.
- Кто? – не сразу сообразила я.
- Мама давно, а папа – прошлым летом.
Я закусила губу, чтоб не взвыть от собственной глупости и бестактности. Вот уж действительно, лучше бы не спрашивала.
- Извини.
- Да ладно, это не тайна. Просто не люблю вспоминать.
- А… - начала было я, но вовремя взяла себя в руки и занялась оставшимися царапинами. Бутылочка зелёнки стремительно кончалась. А количество вопросов, напротив, увеличивалось.
- Ну спроси уже, спроси, - разрешила Хель. – А то сделала такое лицо, будто тебя застукали голой в краеведческом музее. И оставь уже в покое мою ногу. Основное обработала – и хватит. Подумаешь, порезалась немножко.
По поводу «немножко» я была с ней категорически не согласна, но спорить не стала.
- Так ты что, одна живёшь? Или с кем-то?
- Одна.
- А разве так можно? Я думала, обязательно должен быть какой-то опекун, а то заберут…
- Куда, например?
- Не знаю… В детский дом, наверное.
- Нет, вот эта напасть мне точно не грозит. Поздно. Мне через месяц двадцатник стукнет.
Бутылочка (к счастью, уже пустая) выскользнула из руки и, позвякивая, покатилась по полу. Я, увлёкшись подсчётами, даже ловить её не стала.
Мне не так давно исполнилось семнадцать, и почти все одноклассники были моими ровесниками. Не считая Ванечки, которого отдали в школу на год раньше положенного. А в параллельном классе, кажется, была восемнадцатилетняя девчонка, и это тоже можно было как-то обосновать. Но как надо извернуться, чтоб закончить школу в двадцать лет, я не представляла.
- Сима, тебе надо что-нибудь сделать с лицом, иначе каждый встречный будет знать все твои мысли! - расхохоталась Хель. – Всё очень просто, на самом деле. Учиться я начала с восьми лет, потому что папа забыл, что меня пора отправлять в школу. А когда я была в девятом классе, то нам пришлось постоянно переезжать. Тут месяц проучилась, там две недели… Экзамены завалила, естественно. Пришлось оставаться на второй год. Так что я двоечница и прогульщица.
- А ещё год куда делся?
- А ещё год я… - девушка замялась, подбирая нужное слово, - …проболела. Так вышло, в общем.