А когда очнулась… потом, в медчасти уже… Вот тогда мне и сказали, что больше никто не выжил. Из десяти – только я, понимаешь? Меня отец на руках до выхода дотащил, а сам… там… Зачем он меня вообще в свой отряд брал? Идиот! Ему все говорили, что нельзя меня в патруль. Что не женское это дело. А он сказал, что я сама в состоянии решить, чем хочу заниматься. Ну я и решила… чтоб как он… и как мама.
Маму он в своё время не смог спасти, потому что они в разных отрядах были. Поэтому меня к себе и взял. А все отговаривали. Ну что ему стоило надавать мне подзатыльников и никуда не пускать, а? Я ведь только мешалась. Не будь меня – все были бы живы. Или не все – но хоть он… Если бы он один выбирался, то получилось бы быстрее… и его успели бы спасти. Меня же как-то откачали… Зачем-то. Зачем? Зачем это всё, а?! – Хель всхлипнула и в порыве чувств ударила кулаком по столу.
Бутылка негромко звякнула. И только тогда я заметила, что она уже давно пуста. Что на часах полтретьего ночи. Что недошитая юбка упала на пол. А ещё – что я сижу, воткнув иголку в собственный палец. И мне не больно. Точнее, больно, но совсем не от этого.
Я выдернула иголку, машинально слизнула выступившую капельку крови. А потом встала, подошла к подруге и обняла её. Крепко. Хель не шевелилась. Только старательно изучала потолок, запрокинув голову. По татуированным узорам текли слёзы.
- Не ходи в тени, - наконец пробормотала девушка, прижимаясь ко мне в ответ. – Никогда-никогда не ходи в тени. Обещаешь?
- Обещаю, - кивнула я. – Знать бы ещё, что это такое…
- Я тебя познакомлю с человеком, он объяснит. Он умный, он хорошо объясняет. А я дура, я не умею… И вообще, ты меня не слушай. Я пьяная просто, вот и несу всякую чушь.
- Это не чушь. Это очень важно.
- Да не важно это ни капельки. И вообще зря я всё рассказала. Ты же теперь жалеть меня будешь… А я не люблю, когда жалеют. Почему я сюда переехала, думаешь? Задолбали сочувствующими взглядами потому что! Оленька бедная, Оленька несчастная, Оленьку нельзя одну оставлять, а то вдруг опять вешаться полезет…
- А ты пыталась?
- Пыталась. Дважды. Первый раз вытащили, а во второй – верёвка порвалась.
- А…
- Молчи! Не спрашивай. И не волнуйся, больше от меня такой глупости не дождутся. Я жить хочу! Честно! Просто не знаю, как…
- Хель…
- Молчи! И не вздумай меня жалеть, прибью!
- Я тебе на диване постелю. А ты пока бутылку вымой. Только не разбей.
- Успокойся, я не настолько пьяная, чтоб бутылки бить, - девушка отстранилась от меня и встала. Я с удивлением обнаружила, что на координацию её движений выпитое почти не повлияло. Ольга не шаталась и не врезалась в углы. И руки не дрожали. Да что там, у неё и язык-то не заплетался. Только глаза были красные и немного шальные. А из-за татуировок казались ещё более странными и какими-то нездешними.
Татуировки… Я снова их видела. И опять не засекла момент, когда это началось.
Мысленно обругав себя за невнимательность, я подобрала с пола резинку Хель и её же удостоверение (ну как она умудряется всё время их терять?) и побрела в комнату. Дожили, через три часа вставать, а мы только ложимся. И сна, как назло, ни в одном глазу. Хоть прыгающих овечек считай… Я забралась в постель и попыталась расслабиться, выгнать из головы весь сумбур сегодняшнего (а заодно и вчерашнего) дня. Не получилось.
Я чувствовала себя компьютером. Аналитической системой, в которую заложили кучу разрозненной информации, а теперь хотят, чтоб бедная машина самостоятельно сложила всё воедино. Мучительно не хватало фактов. И где их раздобыть – я не представляла. Разве что про викингов…
Подумав, я встала, сняла с полки потрёпанную «Старшую Эдду» с комментариями, открыла… и почти сразу же закрыла, запутавшись во многочисленных иносказаниях. Нет, не сейчас. Может, завтра в школе полистаю, если время будет.
Снова легла, с головой накрывшись одеялом.
Сон не шёл.
Под окнами какие-то идиоты, несмотря на ночь и мороз, горланили песни. За стенкой скрипели кроватью соседи. Этажом выше орал ребёнок. На лестнице вторил ему неудовлетворённый личной жизнью кошак.
А на кухне ревела Ольга.
3. Концерт
Конечно же, я забыла завести будильник. Поэтому мы вполне очевидно проспали, и утро получилось крайне суматошным. Предстояло умыться, одеться, покидать в сумку книги и тетради… А самое главное – уничтожить все следы пребывания в квартире несогласованных с мамой гостей.
Не то, чтоб она была против… Наоборот, часто спрашивала, почему я не вожу домой подруг, и сама ни к кому не хожу. На что я обычно бормотала нечто маловразумительное и уходила делать уроки. Не объяснять же, что подруг у меня просто-напросто нет. Вернее, до последних дней не было.