В заключение мне хотелось бы сказать несколько слов о личности человека, который долгие годы дарил мне свое дружеское расположение. Высокий и прямой, этот «женевский патриций» был удивительно прост в обращении. Простота соединялась в нем с редкостной доброжелательностью, и я никогда не забуду сердечной обстановки, в которой проходила наша совместная работа в прекрасном доме на улице Тертасс, куда съезжались психоаналитики из всех стран света. Нередко такие встречи заканчивались за дружеским ужином, и мадам де Соссюр, сама опытный психоаналитик, принимала нас с неизменным радушием.
Раймон де Соссюр с большим мужеством переносил тяжкий недуг, которому суждено было унести его от нас, и до конца дней сохранял живость ума, интерес к новому. Мне вспоминается, как в июле 1971 года в Вене за три месяца до своей кончины, — мне так и не довелось увидеть его снова — он настойчиво рекомендовал мне познакомиться с недавно обнаруженной рукописью Месмера.
Мне хотелось бы верить, что предлагаемое здесь психоисторическое исследование отвечает пожеланиям, которые высказывал Раймон де Соссюр.
Введение
Цель настоящей книги заключается в том, чтобы проследить истоки первых фундаментальных открытий Фрейда, определив их место в истории психотерапии с конца XVIII до конца XIX века. Разумеется, у нас были предшественники, но мы надеемся, что нам удалось по-новому осветить эту историю и яснее показать оригинальность идей создателя психоанализа на фоне тех представлений, которые господствовали в его время.
Хотя Фрейд, несомненно, испытал влияние немецких писателей и ученых, воздействие французской культуры и науки оказалось для него в некоторых отношениях определяющим. Именно в Париже в 1885–1886 годах у него зародились идеи его будущих открытий, именно там и тогда он принял важнейшее решение оставить физиологию и обратиться к психологии.
Мы будем изучать это влияние, поскольку именно во Франции психотерапия, возникшая в виде «животного магнетизма», вышла из «эзотерической» области и достигла настоящего расцвета, встав на путь экспериментального исследования.
Мы рассмотрим также очевидную и существенную взаимосвязь между этим французским влиянием и всем породившим его комплексом работ: мы познакомимся с именами и трудами — подчас основополагающими — многих исследователей других стран, которые стали вехами на пути этой долгой и сложной «филиации идей».
Поставив перед собой такую задачу, мы хотели бы подчеркнуть глубокое различие между психотерапией Фрейда и его предшественников.
Начало XX века ознаменовалось, как пишет Г. Бапереходом от «научного состояния» минувшего века к «эре нового научного духа». После открытий Эйнштейна (1905) в физике, по мнению Башляра, произошла настоящая революция, и «идеи, одной из которых было бы достаточно, чтобы прославить целое столетие, появляются теперь каждые двадцать пять лет, что говорит об удивительной духовной зрелости». Можно считать, что благодаря Фрейду сходный переворот произошел в тот же период и в области психологии: не зря ведь говорят о «психоаналитической революции».
В XIX веке ученый оставался «наблюдателем», он держался «на расстоянии» или по крайней мере «вне» проводимого им эксперимента. В XX веке ученый оказывается непосредственно «включенным» в исследование даже в области естественных наук и тем более — в психологии, где межличностные отношения становятся главным объектом изучения. Открытие трансфера и контртрансфера[22] ставит в центр исследований межличностное взаимодействие, возникающее в любом психотерапевтическом акте.
Психоаналитическая революция коренным образом изменила понятия бессознательного и предметного отношения, тесно связанные между собой, и привела к эффективному их использованию. Мы постараемся показать, как на основе данных, накопленных за истекший век, гений Фрейда осуществил подлинный переворот, воздействие которого вышло далеко за рамки медицины и распространилось на все области современной культуры.
В своем исследовании мы использовали исторические и психобиографические данные. Мы исходили из установленных фактов, которым давали свое собственное толкование, стараясь всемерно соблюдать научную строгость и объективность. При этом мы осознаем, что если достижение полной объективности в историческом исследовании, независимо от его темы, всегда представляет собой трудную задачу, то в истории психотерапии эта задача еще более усложняется, поскольку приходится иметь дело и с материалами психобиографического характера. И все же мы не отказались от изучения личности Фрейда в определенный период его жизни, ибо наряду с творческим гением и культурным наследием важную роль в генезисе научного открытия играет и аффективный фактор. Это в особенности справедливо применительно к создателю психоанализа.