Сенат и сенаторское сословие, как это было уже при Цезаре, сделались, таким образом, орудием в руках Августа, но сохранили — и в этом принципиальная разница от того, что сделано или предположено было Цезарем — самое ценное для них — свои сословные и политические привилегии, свою роль правящего сословия, свою не стоявшею в зависимости от произвола императора, неразрывную связь с государством — краеугольный камень римского строя. Август сумел, таким образом, охранить для государства вековой опыт управления государством, накопленный сенатом, поставить его на службу новому строю, но подчинить все действия сената и членов сенаторского сословия своему верховному контролю и надзору.
Не менее важным вопросом был вопрос о всадническом сословии, в руках которого фактически находилась вся машина управления финансами государства: сбор податей в качестве откупщиков государства, использование государственных имуществ в качестве арендаторов таковых. Разрушать эту сложную, длинным рядом десятилетий налаженную машину значило приостановить ход этой машины, на место которой поставить было нечего.
Но заменить эту машину по частям другою было необходимо. Она работала плохо, то есть не столько в интересах государства, сколько в интересах его контрагентов. Здесь не место следить за тем, как постепенно машина была перестроена и на место откупщика встал чиновник. Это было процессом медленным и постепенным, только начало которому положено было Августом. В своих книгах о государственном откупе и о колонате я дал картину хода этого процесса.
Важно, однако, указать на то, что Август отнюдь не пытался немедленно сломить упомянутую машину: она едва затронута была его финансовыми реформами и во главе ее продолжало стоять всадничество. Но Август сумел одновременно направить волну деловитости и энергии всадничества и в другое русло.
Он резко подчеркнул, прежде всего, сословную обособленность высших цензовых элементов римского гражданства, чем фактически уже давно было всадничество, поставил занесение в списки всадников в зависимость от себя, как фактического осуществителя функций цензорской власти, слил всадническую и сенаторскую молодежь в одну массу кандидатов на замещение офицерских должностей в армии, которые были открыты только этим двум сословиям (речь идет о командирах отдельных самостоятельных и включенных в легионы войсковых частей), поставил в зависимость от своего выбора передвижение из всаднического сословия в сенаторское, чем первое сделалось рассадником (seminarium) последнего, и дал широкую возможность всадничеству после окончания обязательной для них и для сенаторской молодежи службы в войсках применить приобретенный и унаследованный им от отцов административный и финансовый опыт на службе в императорских и сенатских провинциях в качестве личных административных и финансовых агентов императора (прокураторов).
Этим он включил, к большому удовлетворенно всадничества, куда вошли все энергичные и обеспеченные цензовые интеллигентные элементы италийской муниципальной знати, и это сословие в кадры правящих классов, обеспечив каждому энергичному и деятельному всаднику и служебную карьеру, и высокую материальную оплату его квалифицированного труда.
Но не надо забывать, что этим же старая роль всадничества, на которой основано было его политическое влияние, была подрыта в корне. Строгий контроль откупщиков сводил и их на роль чиновников — финансовых агентов императора, а открывшаяся им широкая чиновническая карьера превратила всадничество в типичное служилое сословие, вполне зависимое от императора.
К этому надо присоединить, что, как всадничество сделалось для императора контролирующим органом магистратов сенаторского сословия, так роль органов контроля над всадничеством возложена была на армии отпущенников и рабов Августа, которым дано было ответственное поручение и почти исключительная привилегия занимать места всех высших и низших служащих в канцеляриях, казначействах, бюро контроля и взимания во всех зависимых от императора центральных и провинциальных государственных учреждениях, причем лучшие из отпущенников получали наравне с всадниками и ответственные самостоятельные посты императорских административных и финансовых агентов (прокураторы). Еще большее значение имело то, что ближайшими к Августу людьми, управлявшими его личной канцелярией и личным колоссальным имуществом, далеко вышедшим и по размеру, и по государственному значению за пределы имущества частного лица, были опять-таки его личные рабы и отпущенники.