Выход гражданскому честолюбию граждан, кроме государственной службы, давала широкая муниципальная автономия отдельных городов Италии, со сложным рядом муниципальных должностей и жречеств, с возможностью войти в состав местного сената. Не забыты были и муниципальные отпущенники — могучий и богатый класс. Вплоть до их перехода в последующих поколениях в состав полноправных граждан они могли играть видную роль в коллегиях, связанных с культом, сначала гения императора, а затем и императора, как такового, логически развивавшегося из той роли, которую играл Август в религиозном сознании и чувстве его современников.
Немаловажное значение имеет и сознательная работа Августа над подъемом национального самосознания римского гражданства. Везде и всегда Август подчеркивал связь нового и старого Рима: и в культовой жизни, и в строгом соблюдении национальных форм быта и одежды, и в восстановлении старых святилищ, и в неукоснительном сохранении всей традиционной внешности римской государственной жизни. И этим он резко подчеркивал первенствующее значение римского гражданства в мировой державе.
Все здоровое римское гражданство как города Рима, так и италийских муниципиев и Провинций стояло поэтому на стороне Августа, то есть не изменило той позиции, которую оно заняло во время его борьбы с Антонием.
Может представиться удивительным, каким образом римское суверенное народное собрание, претендовавшее на полноту власти и ведшее в эпоху гражданских войн шумную и ожесточенную борьбу с сенатом, оказывается при новом строе забытым, обойденным и отошедшим куда-то далеко в закоулок политической жизни. По существу это, однако, понятно.
Народное собрание и раньше всегда было послушным орудием в руках военной силы, организованной ли или неорганизованной, гладиаторских банд или римских легионов. Реальной опоры, даже в населении города Рима, оно не имело. Все трудовые и зажиточные элементы давно уже от него отшатнулись. Да и римскому нетрудовому пролетариату оно нужно было только постольку, поскольку оно обеспечивало его материальные интересы. С постепенным исчезновением в приходном бюджете пролетариата статьи от подкупа кандидатов на магистратуры пришлось примириться: кандидаты Августа были забронированы, остальные же перестали быть очень щедрыми.
Но зато августовский режим дал обеспеченный подвоз хлеба, строго урегулированную ежемесячную даровую его раздачу определенному количеству лиц, упорядочение городской жизни, постройку водопроводов, мостов, упорядочение улиц, обезврежение наводнений Тибра, меры против пожаров (введение корпуса пожарной команды), городскую военную полицию, гарантировавшую от грабежей и разбоев. Все это сделало Рим действительно удобообитаемым и сравнительно здоровым городом.
Огромное значение для населения города Рима имел и организованный Августом длинный ряд зрелищ, не входивших в годовое, расписание таковых, и притом зрелищ исключительных и необычайно пышных и дорогих, наконец, постоянно повторявшиеся денежные подарки от имени Августа и членов его семьи, по тому или другому поводу, но чаще всего — либо триумфального, либо семейного характера.
За эти блага, к которым присоединилось немаловажное — роскошные термы-бани и клуб Агриппы на Марсовом поле, суверенный народ безропотно отдал свое право государственного суверенитета, перестал ходить в народное собрание, только ставившее, без разовой платы, свой штемпель на предложения Августа, и сохранил свои политические деления исключительно для более правильной организации раздач марок на получение хлеба и денег на посещение театра.
Сложнее вопрос о провинциях, так как каждая отдельная провинция представляла замкнутый в себе и очень своеобразный мир. Казалось бы, что исчезновение с Цезарем политики нивелировки Италии и провинций и победа Италии над Востоком в борьбе с Антонием должны были отшатнуть провинции от Августа. На самом деле, Цезарем на его пути сделаны были только первые шаги, вряд ли понятые провинциями, Антоний же чрезвычайно дорого стоил Востоку и принципиально ничем не разнился от любого римского генерала, хозяйничавшего на Востоке. То, чего прежде всего нужно было провинциям, — мира — он им не дал. Август же этот мир дал, дал и возможность вернуться к обыденной трудовой жизни и требовал меньше, чем Антоний и его предшественники.