Образцом для жалованной грамоты послужила практика, существовавшая ранее при монголах. У них тоже после принесения присяги выдавалось свидетельство об условиях подчинения и о предоставленной в пользование земле, так называемый ярлык, или ярлык на княжение. После каждой смены правителя — будь то с монгольской стороны или со стороны русских князей — ярлык выдавался и получался снова, для чего князья должны были «ездить за ярлыками» в столицу Монгольской империи, к хану в Сарай[154]. И в 1551 году, когда к Московскому государству была присоединена часть Казанского ханства, упоминается о выдаче жалованной грамоты с золотой печатью. В ней, в частности, зафиксировано, что выплату дани (ясака) разрешалось приостановить в течение первых трех лет[155].
В-четвертых, при более внимательном изучении условий принесения присяги, характерных для XVIII века, обнаруживаются и другие принципы концепции подданства, применявшиеся еще со Средневековья. Уже в XIV и позже в XVIII веке присягу необходимо было приносить «по своей вере»[156]. В основном это правило применялось и в те времена, когда в ходе завоевания Казанского и Астраханского ханств в XVI веке и прежде всего в первой половине XVIII века государственная сторона поддерживала или сама инициировала крупномасштабные походы с целью обращения в свою веру[157]. При принятии в подданство миссионерские намерения отходили на задний план. Интерес российской стороны был сосредоточен в первую очередь на максимальной искренности присяги[158]. Для этого присяга должна была приноситься путем обращения к собственным божествам и по возможности с привлечением предмета, служившего гарантом святости присяги. Это наглядно иллюстрирует попытку русской и российской стороны найти аналогии привычной ей традиции целования креста и священный предмет соответствующей веры, сравнимый с крестом или Библией.
Посланники царей прилагали большие усилия, чтобы отыскать подходящие реликвии для всех приносящих присягу. В случае с мусульманами это оказалось сравнительно просто: по аналогии с христианским представлением о Библии как о священном тексте мусульманам предлагалось принести присягу с возложением руки на Коран[159]. Буддисты ламаистского толка целовали изображение Будды или прикладывали его ко лбу[160]. Сложнее было с «анимистами» и шаманистами, особенно если до подчинения русским они никогда не покорялись чужой власти и даже не знали, что такое присяга. Здесь клятву приносили на свежеснятой медвежьей шкуре или рассеченной собаке, глотали золото или кусали железо[161]. На медвежью шкуру, перед которой должны были присягать ханты, заранее клали топор, нож и другое оружие; во время самой церемонии человеку, приносящему присягу, следовало протянуть кусок хлеба на остром ноже. Предполагалось, что клятвопреступник может подавиться и задохнуться во время еды, стать добычей медведя или умереть от лезвия ножа. Якуты проходили между разрубленными частями собаки, кладя при этом в рот землю, и клялись тем самым, что при нарушении присяги они примут судьбу, подобную судьбе собаки. Енисейские киргизы, которые не были мусульманами, либо брали хлеб с ножа, либо пили золото[162].
Кроме того, для подтверждения правдивости присяги требовалось привлечь священнослужителя из другой религии, будь то лама у буддистов ламаистского толка или ахун у мусульман[163]. Предполагалось, что они поручатся за правильность призывания соответствующего божества и впоследствии засвидетельствуют перед своей религиозной общиной, что присяга была принесена. Поскольку у «примитивных религий» отсутствовали подобные авторитеты, возможности дополнительной гарантии не было. Тем тщательнее необходимо было изучать обычаи каждой аннексированной этнической группы. Когда московские посланники упрекали киргизов в том, что они не соблюдают присягу на верность, их предводители (князцы) в 1625 году откровенно отвечали боярскому сыну Петру Сабанскому: «Князцам и их улусным людям та шерть [которой томские воеводы заставили их присягнуть] стала нелюба, что приводили их по остяцки, а не по их вере»[164]. Ведь присяга киргизов, данная по обычаю остяков (современное название «ханты»), совершенно очевидно освобождала киргизов от обязанности ее соблюдать. В этом случае проведенные московскими служилыми людьми поиски «правильного» обычая не увенчались успехом.
154
Документ, который царь Иван IV передал своему послу Дмитрию Непейцину, чтобы в 1555 году привести к присяге правителей Сибирского ханства, все еще носил даже монгольское название «жалованный ярлык». Это отчетливо свидетельствует о том, что Московское царство непосредственно переняло монгольскую практику, хотя потом термин «грамота» постепенно возобладал над термином «ярлык». См.: История Сибири с древнейших времен. Т. 1. С. 371;
155
Летопись так пишет о грамоте 1555 года: «…и пожяловал бы их государь, в ясакех полехчил и дал бы им жяловалную свою грамоту <…> дал им грамоту жяловалную со златою печятью, а ясаки им отдал на три годы». Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича // ПСРЛ. Т. 29. С. 62. — Но не только московская сторона, но и некоторые принятые в подданство этнические группы придавали большое значение жалованному ярлыку. Чуваши поместили свою грамоту с золотой печатью в специально для этого изготовленный деревянный ларец, который они для лучшей сохранности зарыли в землю.
156
Достоверно известно, что уже в 1396 году «татары» должны были приносить присягу в соответствии со своей религией («а Татарове роту пили по своей вере»). Патриаршая или Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 11 [переизд.: СПб., 1897]. С. 163. См. также:
157
Только в ходе петровских миссионерских военных походов от данного правила на короткое время отступили. Вместо принесения присяги на Коране мусульмане должны были приносить ее на Библии. После смерти Петра практика давать клятвы по собственной вере была возвращена. Именный, объявленный из Верховного Тайного Совета Сенату. О приводе к присяге в верности Казанского уезда ясачных татар по обрядам их веры // ПСЗРИ. Т. 8. № 5321 (07.08.1728). С. 72.
158
Собственная вера и форма, в какой они приносили присягу, должны были быть самым тщательным образом установлены, «чтоб у них никакого обмана и лукавства не было». Наказные статьи Нерчинским воеводам. Об управлении земскими и военными делами // ПСЗРИ. Т. 3. № 1542 (18.02.1696). Пункт 9. С. 238.
159
Для принесения мусульманами присяги с XVI века в Московском Кремле специально хранилось издание Корана. См.:
160
Это был способ калмыцкого принесения присяги в 1673, 1724 и 1731 годах. ПСЗРИ. Т. 1. № 540 (27.02.1673). С. 924; Т. 7. № 4576 (сентябрь 1724). С. 352–354, здесь с. 353; Т. 8. № 5699 (17.02.1731). С. 382–383, здесь с. 383. — Посланник ойратов в 1621 году сообщал в Москве, что ойраты скрепили клятву верности, облизав нож и поднеся стрелу сначала к голове, затем к сердцу. Запись приема в Посольском приказе посла ойратского тайджи Байбагиша абыза Букенеева, приехавшего с предложением шертовать царю Михаилу Федоровичу // Международные отношения в Центральной Азии. Т. 1. № 11. С. 53–55, здесь с. 55;
161
162
163
Так, например, за присягу монгольского ламаистского Алтын-хана поручался
164