Председатель тоже улыбнулся, вспомнив горячие речи Коренева, и повторил: «От Вейтау не так далеко...»
Ахтубин мысленно представил себе карту;
от хребта до границы СССР, от границы до залива, оттуда через Вейтау к столице Джанджаристана..,
— Все равно остается тысячи три километров. Это за пределами наших возможностей.
— Жаль, — сказал председатель. — А на Вейтау будут излишки. Ведь эти станции для орошения. Нагрузка сезонная. Могли бы поделиться.
...Спустя два месяца Ахтубин сидел в комиссии, где рассматривался проект дальней электропередачи Нижняя Обь — Москва. Были представлены два варианта — передача переменным и постоянным током. У каждого были свои сторонники. В зале разыгрался настоящий бой — вежливый академический бой, где убивают без кровопролития, высмеивают, похваливая, и самая грубая ругань выглядит так: «Вы, уважаемый Иван Иванович, допустили небольшую неточность...» Авторы соперничающих проектов выискивали ошибки друг у друга, язвительно, напоминали общеизвестные недостатки. Чаша весов колебалась... И все же был избран вариант с постоянным током. Он оказался дороже, но надежнее.
Вернувшись в тот вечер домой, Ахтубин сказал жене: «А знаешь, Анюта, твой постоянный ток берет верх».
— Может быть, с Джанджаристаном получится? — спросила жена. После ужина Ахтубин взял карту, наметил трассу Вейтау — Центральный Джанджаристан, измерил циркулем расстояние и погрузился в расчеты: потери в цепи, расход цветного металла, стоимость опор, трансформаторы, выпрямители, инверторы...
— Ну нет, — сказал ой, закончив вычисление. — Потери тока в цепи до пятидесяти процентов, стоимость возрастает втрое. Никто не пойдет на такое расточительство.
И опять он забыл спросить себя: «Почему не пойдут? А может пойдут? И нельзя ли найти иной путь?»
Он разорвал листок с расчетом и больше не думал о передаче в Джанджаристан, вплоть до приезда профессора Дасьи.
Дасья приехал в Советский Союз летом, спустя полтора года после праздника Независимости.
Роли переменились: теперь Дасья был любопытным иностранцем, а Ахтубин — гидом и переводчикам. Вместе они ходили в Кремль, в Большой театр, на выставки и в музеи. Дасья был благодарным зрителем. Он восхищался охотно и шумно. В Большом театре, когда балерины исполнили знаменитый танец маленьких лебедей, Дасья аплодировал стоя и дольше всех, пока на него не начали шикать. Потом шепнул Ахтубину:
— Какая изящная выразительность. Жалко, что не видно лиц. А у нас самое важное мимика. Помните, я показывал вам сидячие танцы. Если бы вы видели наших признанных мастеров...
На Выставке достижений народного хозяйства СССР Дасья пытался обойти все павильоны. Он восхищался мохнатыми толстоногими тяжеловозами, страшными на вид быками — рекордистами и даже бело-розовыми поросятами (хотя в Джанджаристане свиней считают «нечистыми»), пробовал огурцы, репу, смородину и темно-зеленые продолговатые дыни.
— Похожи на наши джеки, — сказал он. — Те такие же ароматные, но куда больше.
В каждой стране есть свои танцы, свои выставки, свои фрукты. Дасья уважал чужое, но предпочитал свое.
Потом очередь дошла до промышленных павильонов. В одном из них висела модель турбины — громадная стальная капля с толстыми крыльями-лопастями.
— Это — модель в натуральную величину, — сказал Ахтубин. — Подлинник установлен в Сибири, на Ангаре. Такие турбины дают нам самую дешевую в мире энергию.
— И сколько стоит киловатт-час?
Ахтубин назвал цифру. Дасья молчал. На лице его не было обычной сияющей улыбки. Оно выражало глубокую горесть.
— У нас нет таких турбин, — вздохнул он, — нет заводов, чтобы их построить, и не хватает средств на гидростанции. Мы платим в двадцать раз дороже «Тутсхолду и Компани» за уголь, который они привозят из Европы. Расстояние губит нас. В Европе легче. Дания покупает энергию у Норвегии, Западная Германия у Австрии, Англия обменивается с Францией.
— Да и мы продавали бы вам охотно, — согласился Ахтубин. — На каждой электростанции есть излишки мощности, особенно в ночные часы. Но расстояния... Я прикинул. Потери до пятидесяти процентов! Стоимость энергии возрастает втрое.