Молчание. Зубы стиснуты. Но стрелка на приборе так и пляшет.
— Что молчишь? Спасаешь шпиона? Ничего, другие скажут. Завтра привезем сюда твоего соседа по келье. Он видел, как ты разговаривал с этим самым Вилли фоном..
— Все ложь! — прохрипел Дхаттабубия. — Написать можно, что угодно. Привыкли лгать народу.
Следователи переглянулись. Преступник выдал себя. Значит, именно этот агент вложил камень в его руку.
Но тут Дасья, задетый последними словами, вскочил с места.
— Все ложь? — воскликнул он. —-Что же ты полагаешь, весь мир старается тебя провести? И вчерашняя толпа, которая требовала выдать тебя на растерзание, комедию разыгрывала? И иностранные газеты — читай, читай, ты же образованный — тоже издаются, чтобы тебя обмануть? Вот «Биржевой вестник» — «Самопожертвование во имя культуры... ». Гляди, кто тебя восхваляет, — биржевики. «Новый бизнесмен» пишет: «Перспективы делового подъема. Акции поднимаются. Джанджаристан отроет границы нашим товарам... Крайний левый Дасья изолирован». Гордись, Дхаттабубия, дельцы рукоплещут, угодил ты бизнесменам!..
Профессору не хватило воздуха. Он кинул газеты к ногам преступника и сел, держась рукой за грудь. Ныло сердце, и комок стоял в горле. Хотелось забыть всякую политику, оказаться за письменным столом, аккуратным почерком выписывать бесстрастные уравнения квантовой механики.
— Больше не приду к вам, — сказал он усталым голосом. — Ухожу из правительства. Буду заниматься наукой.
Хитсари, пыхтя, нагнулся, собрал газеты с полу и протянул конвойному:
— Уведите арестованного. Газеты передайте ему. Пусть разберется, на кого он работал.
Преступник двинулся к двери. Что-то надломилось в нем. Он не держался так прямо, как раньше, и в глазах уже не было сосредоточенной злобы. Шагнув раз, другой, он схватился за дверной косяк...
— Погодите...
Его блуждающие глаза остановились на лице Дасьи.
— Старик, ты ненадолго переживешь меня. Жизнь уходит из твоего тела, ты с трудом удерживаешь ее. Скоро мы встретимся там, где никто не смеет лгать. Скажи, глядя в глаза: вы не обманывали меня сегодня?
— Нет, Дхаттабубия, мы не обманывали тебя.
— Клянись всеми своими будущими жизнями, клянись счастьем детей и внуков, клянись их бессмертием!
— Я не верю в будущие жизни. Но клянусь тебе светлой памятью Унгры, моего друга и учителя.
— Старик, ты убил меня. Не палач, а ты. Я не боялся плахи, пошел бы на нее с улыбкой. Во мне говорил голос бога, ты заставил его замолчать. Значит, я напрасно отказался от синего неба, от пыльных пальм над звонким ручьем. Зевака теряет кошелек в толпе, а у меня украли эту жизнь и все будущие. И не богом я стану, а червяком, и тело мое, чирикая, расклюет воробей.
В Джанджаристане верили в переселение душ. Считалось, что хороший человек после смерти становится львом, герой сливается с божеством, а человек злой и вредный начинает новую жизнь в образе паука, мухи или червя.
И старый профессор Дасья, автор трудов по квантовой механике, поклонник Ньютона и Гельмгольца, ответил серьезно:
Ничего не поделаешь, ты будешь червяком, Дхаттабубия.
На следующее утро Дасья проснулся в хорошем настроении. Спросил себя: «Почему? » И вспомнил: предстоит приятное — никаких заседаний, никаких делегаций. У себя в кабинете, за столом, он будет заниматься чистым делом — вопросом о квантовом характере движения мезонов в атомном ядре.
В Джанджаристане принято вставать рано, потому что продуктивно работать можно только на заре: с полудня не позволяет жара. Дасья завтракал в шесть утра, но уже к чаю ему принесли газеты и почту. Оказывается, поведение Дасьи интересовало всех. Студенты физического факультета приветствовали его твердую позицию, профсоюз кожевников предлагал поддержку. Женский комитет городов Джаристана прислал телеграмму: «Спасибо, что вы подумали о наших детях».
— И откуда они узнали так быстро? — вслух удивился профессор. — Ведь в газетах писали совсем другое.
Старый слуга, подававший ему чай, усмехнулся:
— Народ знает. Сегодня весь базар говорит, как вы ловко отбрили их: дескать, не хочу служить мартышкам против людей.
Профессор был польщен. И, даже перейдя в кабинет, не без труда заставил себя думать о квантованных орбитах.
— К вам пришли, господин. Целая делегация — человек пятнадцать.
Дасья с неохотой оторвался от стола. Но нельзя же, чтобы пятнадцать человек ждали одного.
— Проси, — проворчал он.