Сергей слушал даже с некоторым любопытством. Впервые он разговаривал с, откровенным убежденным колонизатором. Да, да — именно так должны рассуждать завоеватели: «Запад есть Запад, Восток есть Восток! Люди Востока ленивы, нужно обобрать их,, чтобы заставить работать. Техника — наша привилегия, их дело — собирать для нас орехи. Мы завоевали их, чтобы облагодетельствовать, а они, злодеи, уклоняются. Запад есть Запад, Восток есть Восток... »
Между тем сын востока привел машину в порядок. Бха сел за руль, включил зажигание, мотор завелся. Бородатый шофер прислушался, что-то подкрутил еще и с удовлетворением захлопнул капот. Сергей поблагодарил Тукера. Хоть и колонизатор, а все же остановился помочь. Приземистая машина, рванувшись с места, исчезла за поворотом. Бха выехал с обочины на шоссе; свет упал на дорожное полотно. Словно кусок веревки лежала на нем раздавленная змея. Насекомые ринулись навстречу, они мчались на свет и сотнями разбивались о стекло, усеивая его желтыми и красными брызгами.
Сергей не удержался и пересказал беседу с европейцем. Негодованию переводчика не было предела.
— Зачем же вы терпите этих людей? — спросил Сергей.
Бха снова завел свою пластинку:
— Мы против насилия... Предпринимателей тоже не надо обижать. Пусть каждый хранит достояние своих отцов. Не следует отнимать то, что заработано честно.
Дорога между тем пошла под уклон. В ложбине переводчик остановил машину.
— Кажется, журчит, — сказал он прислушавшись. — Надо долить воды в радиатор. А то впереди пустыня.
Он взял ведерко и двинулся в темноту, светя под ноги фонарем, чтобы не наступить на змею. Сергей тоже вылез из машины. Почему он вылез? Кажется, у него затекли ноги, хотелось потянуться. Или в кабине было душно, пахло бензином. Так или иначе он вылез и только это спасло его.
Что-то плотное и могучее с силой толкнуло Сергея в спину. Грохот слился с ослепительной вспышкой. Сергей перелетел через канаву и лбом ударился оземь.
— Господин Новиков, вы живы? Господин Новиков, где вы? — кричал испуганный Бха.
Голова трещала, болела вывихнутая шея. Сергей ощупал себя. Как будто все на месте. Огонь с треском метался по кабине автомобиля. Пузырилась, лопалась краска. Мотор был расколот, капот скручен.
— Подумайте, бензин взорвался! Боги против нас. Это предостережение свыше! — причитал Бха.
«Предостережение? — подумал Сергей. — Пожалуй, да. Но не свыше. Очевидно, в Джанджаристане не все против насилия».
Ночь. Кромешная тьма. Змеи, львы, пустыня. До электростанции свыше ста километров!
Тому, кто хочет познакомиться с чужой страной, не следует летать на самолете...
Глава шестнадцатая
ПИСЬМА ИЗ МЕЗЕНИ
Сергей, дружище, здравствуй!
Ты удивлен, конечно, получив от меня письмо на неделю раньше условленного срока. Ведь только утром мы расстались. Но я должен поделиться с тобой, и меня не устраивает узкий бланк фототелеграммы.
Началось с того, что я заблудился. Скорость ветра я не учел что ли, но железная дорога осталась левее, Двина — левее, уже давно мы должны были прилететь, а внизу все тянулся невеселый зимний пейзаж — белые поля да черная тайга. Когда <на поля набежали синие вечерние тени, Геннадий Васильевич заволновался. Пришлось сознаться, что мы попали в магнитную бурю, радиосвязь отказала, компас бунтует. И поскольку встречный ветер снижает нашу скорость, мы, возможно, не долетим до аэродрома и сядем где-нибудь па таежной речушке, потому что без радио и без компаса трудно ориентироваться.
А тьма наступала быстро. Ведь мы летели на север, в страну многомесячных ночей. На небе одна за другой зажигались звезды. Снега и леса внизу, под крыльями, смешались в нечто единое, темно-серое, бесформенное. Потом мы увидели свет, но не на юге, где зашло солнце, а на севере, как будто там, за горизонтом, уже начинался новый день. Геннадий Васильевич засуетился и передал мне записку: «Слева свет, вероятно, Северострой».