— Вас спрашивает какая-то Зина,
— Скажите, что я вышел... что я улетел.
Ох, как давно это было — солнечное утро, рыженькая девушка со своей маленькой радостью! Валентин самонадеянно мечтал завоевать любовь и небо. И любовь и небо надсмеялись над ним. Но все-таки почему же? Хорошо бы слетать к Сергею, только далековато. Интересно, когда он получит телеграмму. Лучше бы поговорить по радио, но почему-то радио не работает. Почему? Вряд ли из-за молнии. Обычно радио отказывает, если в ионосфере непорядки.
— Геннадий Васильевич, почему радиосвязь нарушена?
— Не знаю, Валентин Николаевич. В этом проклятом крае всегда помехи.
— А северное сияние есть?
— Нет, не было как будто.
— Похоже на хромосферную вспышку. Что вам ответила обсерватория, Геннадий Васильевич? Покажите мне журнал. Вы не записали телефонограмму? Почему? Вы же обязаны были записать? Ну, хорошо, идите на аэродром, я сам позвоню им.
Десять минут спустя запыхавшаяся Зина прибежала в гостиницу. Она еще не знала, что скажет Валентину, но понимала, что нужна ему именно сейчас, когда случилось такое несчастье и рядом нет друзей, никого, кроме нее.
— Да вы не тревожьтесь, они не уехали еще, — сказал усатый дежурный. — Ключ не сдавали мне. Вот его дверь, в самом конце коридора.
Зина на цыпочках пробежала по коридору и робко постучала. Но, хотя из щели пробивался свет, никто не ответил. Зина подождала и постучала громче, потом еще решительнее — кулаком. Под ударами дверь тихонько приоткрылась, и Зина увидела Валентина, который спал, положив голову на стол.
Но почему он заснул в такой неудобной позе? Что это он писал?.. «Две беды — личная тоже... все надо начинать заново... для чего тогда жить? » И что это красное, похожее на канцелярские чернила, течет по столу на неоконченное письмо? И что это лежит на полу под свесившейся рукой — черное, металлическое.
Зина схватилась за голову:
— Что ты наделал, Валентин, что ты наделал!
Глава девятнадцатая
ХИРУРГ КУДИНОВА
Заканчивалось последнее действие. Сраженная деревянным кинжалом тучная певица умело упала на доски. Ревнивец заломил в отчаянии руки и горестно запел: «Арестуйте меня, пред вами ее убийца... ». Прозвучали последние аккорды, и тяжелый тканый занавес скрыл пеструю толпу хористов. «Какое все-таки дикое отношение к женщине! —подумала Кудинова. — Не хотел отдать игрушку, разбил ее и плачет».
Загремели аплодисменты. Ожившая певица, держа за руку убийцу, вышла кланяться. Кудинова закрыла глаза, ей не хотелось портить впечатление. Она предпочла бы посидеть молча, вспоминая музыку. Но вокруг кричали и хлопали зрители —благодарили за пережитое волнение. Кудинова захлопала тоже. И тут же всплыло профессиональное: «Вряд ли удар был смертелен. Вероятно, в нашем институте Кармен вернули бы к жизни. Тогда не умели делать таких операций, как сейчас».
— Товарищи зрители, минуточку внимания! Кудинову Марию Васильевну просят пройти в дирекцию.
Что такое? Почему ее зовут на сцену? Кудинова не ожидала услышать здесь свою фамилию, даже не поняла сначала, что это относится к ней. Но худенький человек с рупором, выбежавший к рампе, выкрикивал снова и снова:
— Товарищ Кудинова из хирургической клиники, Мария Васильевна Кудинова, вас просят срочно в дирекцию. Товарищи, пропустите доктора Кудинову!
Зрители расступились. Она прошла по проходу, ни на кого не глядя, — красивая, самоуверенная женщина, привыкшая к тому, чтобы на неё оборачивались, научившаяся не замечать любопытных и восхищенных взглядов. Человек с рупором подал ей руку на лесенке, сказал скороговоркой: «Вас вызывают к телефону, срочно, очень важно, пройдите сюда, за кулисы. И дайте мне ваш номерок, я принесу пальто».
— Что случилось? Кто заболел?, Неужели профессору Бокову хуже? Но утром он чувствовал себя совсем хорошо.
Пересиливая волнение, она приложила трубку к уху.
— Кудинова слушает.
— Это ты, Маруся? —Кудинова с облегчением узнала голос профессора Бокова, своего учителя, знаменитого хирурга, основателя и директора клиники, где она работала.
— Маруся, —сказал он, — предстоит трудная операция. Сейчас же выходи из театра, бери такси и поезжай на Внуковский аэродром. Там тебя встретят и посадят в самолет. Полетишь на Северострой, Дежурный врач со всеми аппаратами уже выехал во Внуково.
— Но я в вечернем платье, — возразила Кудинова. — Мне нужно заехать домой- переодеться.
— Ни в коем случае! Положение тяжелое. Молодой человек стрелял в себя, пуля осталась где-то около сердца. На Северострое очень беспокоятся о нем. Это талантливый конструктор, изобретатель. Может быть, помнишь — Новиковы, Валентин и Сергей, В газетах о них писали. Участники кругосветного полета на ракетах. Не помнишь? Впрочем, не в том дело. Поезжай, Маруся. Жизнь человека в твоих руках.