— Говорил я тебе, что старею. Дело моё требует приемника. Вот, мой срок и пришёл. Слышишь, Шоу! Мне необходимо и твоё присутствие, как единственного свидетеля моей воли. Не знаю, на сколько хватит сил… Я хочу оставить вместо себя Осилзского. Он единственный, кто сумеет повести вас всех к победе, а не к вымиранию. Ты слышишь? Передашь это всем! Вот и весь мой последний приказ. Очевидный, до непоправимости.
— Я?.. Почему я? Почему не Соул, например, он же дольше среди Сопротивления? — ошеломлённо вытаращился Ланакэн.
— Потому что он отличный воин, гениальный лекарь, а ты — хороший лидер. Сам не заметил, а уже повёл их всех за собой. Убежище ведь твоих рук дело, новые люди — тоже. Продолжай в том же духе, и однажды мы перестанем прятаться… Вы перестанете прятаться. Я уже не с вами. Я давно разглядел в тебе своего… м… наследника. Вот только очень боялся ошибиться. Однако… каждый день доставлял, к моему немалому удовольствию, новые данные в твою пользу. Теперь их судьба и твоя жизнь — единое целое. Не вижу радости, — заметил умирающий.
— Я не готов к столь ответственной роли. Вы нужны нам. Слишком нужны… — откровенный испуг перед весом нежданно-негаданно свалившейся ответственности, отвлёк от прочих рассуждений.
— Не надо только глупых убеждений, будто бы я ещё проживу!.. Я знаю смерть слишком близко. Знаю, как она приходит, как лучше встретить её… В сущности, я даже доволен тем приёмом, который она мне оказала! Я успеваю отдать посмертные распоряжения, и, надеюсь, доживу до возвращения в Убежище, — решительно перебил предводитель. Несмотря на боль, на его губах слабая улыбка. Ланакэн растерянно зыркнул на рыжего картографа, неуверенно отошедшего на пару шагов, позволяя им поговорить вдвоём. Тот слышал каждое слово и солидарно кивал: надеялся именно на такое решение. И всё-таки всё произошло чрезвычайно быстро. Настолько, насколько вероятно в подобных условиях. Осилзский тяжело вздохнул и жестом велел помочь ему переправить Шамула к остальным. Навстречу бросилась начальница погонщиц нгутов: темпераментная девушка зачастую наравне с мужчинами участвует отнюдь не только в переходах. Судя по колючим искоркам в бархатных очах и нервной ухмылке, нынче тоже в сторонке не стояла. Выбившиеся из косы чёрные волосы липнут к влажному лбу, выдавая утомление. Пока успокоиться полностью не сумела, однако приметила приближающихся и тут же бросилась устраивать пострадавшего с максимальными удобствами на спине животного. Прихромавший Салтуан пожевал губами и чуть слышно проворчал:
— Снова григстанское оружие подобрала? И не боишься же! Я вот слышал, у нас как-то девчонка взяла что-то и взорвалась — собрать вообще не смогли! И где твой страх болтается?
— Мой страх давно погиб смертью храбрых! Почему бы и не подобрать? Их клинки куда лучше летят! Такой работы среди наших мастеров лет за сто не отыскать! А мне своих защищать надо, а не труса праздновать! Где ж я ещё такое-то раздобуду?! — она хвастливо поиграла подобранным узеньким метательным ножом из светлой стали с витиеватым узором вдоль дола — ювелирная работа цивилизованных мастеров восхищает, однако и вызывает у большинства суеверный трепет. Очарование и совершенство оружия высокоразвитых соседей защищают его от посягательств слаборазвитых диких особей куда лучше, чем любые предостережения или защитные механизмы, будь они позволены: уж больно невозможными кажутся сии творения для обычных кузнецов, словно созданные волшебниками. Поэтому вольные из полуразумного народа страшатся подбирать оставленные после схваток вполне пригодные дары поля боя. Но находятся, конечно, и вот такие расчётливые люди, отметающие любые разумные и не очень предубеждения во имя совершенствования собственного арсенала. Женщине и впрямь некогда раздумывать о личной сохранности: после гибели всей родни она стала старшей в семье из четырёх человек, заменив практичностью предрассудки. Сражается наравне с остальными бойцами и в свои двадцать четыре года стала весьма примечательной личностью отнюдь не только из-за весьма привлекательной внешности (а потаённые надежды приглянуться ей испытывает едва ли не каждый второй взрослый мужчина в лагере).
— А Сиано на чары своей красоты надеется! С такой фигуркой разве можно бояться хитроумности колдунов с зелёными глазами? — попробовал в свойственной ему манере пошутить Шоу, шаловливо притворившись, будто собирается погладить гордячку по бедру, но встретился с настолько гневным предостерегающим выражением, что нашёл спасительным поспешно вытолкнуть перед собой Ланакэна, словно живой щит (успел заметить изредка украдкой бросаемые ею взгляды в сторону пока весьма равнодушного к противоположному полу приметного вдовца). Пожалуй, это единственная особа в Сопротивлении, которую бойкий Риул несколько побаивается: уж больно горячий нрав — способна и кнутом огреть. На сей раз лишь поджала губы и пошагала завершать организацию погрузки. Впрочем, им не до юмора. Попытка немного разрядить обстановку мрачных ожиданий и чуток повеселить напоследок предводителя даётся картографу отнюдь не легко, благо, умеет улыбаться в любом состоянии.