— И? Что теперь? Он выдал? Как думаешь? — прозвучал за спиной несколько подрагивающий голос Шоу.
— Колотые раны есть? — собирая размышления в нечто связное, постарался логически вывести человеческий дворянин. Крушитель внимательно осмотрел с ним вместе изуродованного побоями мертвеца, но оба сошлись в том, что никто не прерывал пытки. Следов удушения также нет.
— Думаю, никто не стал бы тратить столько сил, если бы он сказал. Добили бы и пошли дальше, — озвучил свои выводы наследник Аюту. Собеседник с уважением глянул на него и кивнул. Явно, столько лет разбойничавшему в Шукрских болотах понравилось то, как связно в столь неприятной обстановке способен рассуждать Создатель Убежища, не поддаваясь давлению внешних факторов.
— Остальные, естественно, выдать не смогут. Мы… Продолжим погоню? — Тин едва скрывает беспокойство. Подвергать опасности куда большее количество людей, направляя спасать тех, кто не может выдать всего Убежища… Не особенно рационально. Но… Как бы цинично Гаур обычно не относился к потерям в сражениях, а бросать на произвол судьбы истерзанных пленных стало и для него непросто.
— Нет. Это мои люди. Я сделаю всё возможное, чтобы их выручить. Пусть даже мне придётся в конце пути лишь добить их, облегчая уход из нашего мира, — жёстко прозвучавший тон подтвердил убеждённость в правильности решения. Собеседник удовлетворённо кивнул.
Чуть в стороне Тални нерешительно озвучил результаты своей дотошности (дабы не травмировать его итак нынче расшатанной психики возможными находками, герцог старательно оттеснил парня за спины остальным, приберегая его лесные таланты на крайний непредвиденный случай):
— Здесь… Их наказали… Двоих… Третьего почему-то пока не тронули.
— Фермерских, скорее всего. Они же беглые… Как именно? — бросился туда предводитель Сопротивления. Находка вызвала новые вопросы, на которые ответов не нашлось. С одной стороны — григстаны явно решили избежать традиционных методов, ибо пленные должны оставаться в состоянии перемещаться. Но… Удивило то, что одному из них отрубили кисть руки, а второму лишь фалангу мизинца, обходясь с ним таким образом, словно бы это их слуга. Такое обращение подтвердило подозрения Создателя Убежища, однако… В чём же ещё, кроме побега, провинился по мнению палачей один из невольников? Главарь Шукрской банды вовсе не имел намерения застревать на обнаруженном:
— Здесь кровью листва забрызгана… Высекли. Скорее всего, кнут для нгутов.
— Нам надо торопиться. Пока есть шанс отбить их, — стиснув кулаки, как можно более отчуждённо подогнал Ланакэн и первым пошагал дальше. Однако вскоре Тиннарис внезапно свернул в сторону от тропы и раздражённо сообщил:
— А мальчишка боевой! Пробовал бежать! Его опять высекли!
— Думаю, не только высекли, — одними губами отметил бывший земледелец из Тову и чуть громче уточнил: — Он не бежать думал, а покончить с собой. Фермерские плавать не умеют. А там обрыв и камни… Слышно отсюда хорошо. Туда и кинулся.
Беловолосый Крушитель прислушался и кивнул. Вода шумно бурлит, преодолевая пороги.
— А почему третьего не трогают? — неловко озвучил своё любопытство, показавшееся неуместным, Раст.
— Скорее всего, он в некотором оцепенении от увиденного. Не привлекает излишнего внимания. И клейма нет, — задумчиво предположил герцог. И они снова шли, не сводя взора с чащи, постепенно раскрывающей им тайну страшного похода преследуемых. Солнце уже клонится к ветвям, окрашивая пространство в бронзу. Дневные звуки постепенно начинают стихать. Редкие облака зарумянились от волнения перед открывающимся им сверху видом на людские страсти, кроны растворились в тенях, превратившись в сгустки сумрака. Пробуждаются ночные насекомые, покрывшие некоторые кусты гирляндами огоньков. Вторя им, в вышине отзываются звёзды, разукрашивающие весь полог небосвода яркими огнями. Но цель похода не позволяет расслабиться, любуясь зрелищем, и остановиться. А вскоре мирные шёпоты ночи прорезал внезапный истошный крик. Оказывается, осталось недалеко. Приходится бороться с желанием сорваться в бег, стремясь приблизиться к отчаянно страдающему существу. Но надо остаться невидимыми и неслышными. Теперь почти совсем не общаются, остерегаясь привлечь неуместное внимание. И вот… Сквозь ветви деревьев заблестел свет. Долетают отзвуки речи, чему способствует замерший воздух. Практически превратившись в ночных духов, человеческие воины крадутся к опушке небольшой поляны. На самом краю освещённого круга лежат двое связанных. Один подозрительно неподвижен, а второй сидит и смотрит в направлении костра, будто завороженный. В нём без труда угадывается крестьянин: жилистый мужчина немногим старше двадцати никак не походит на несколько округлых представителей стада. Судя по облику, его охватил спасительный в его положении ступор, вызванный чудовищностью наблюдаемых в течение всего дня событий. И тут Ланакэн заметил третьего.