— Надо приготовить поесть. Он будет голоден. Ему нужна помощь в этом. Ему очень тяжело одному. И он очень хороший. Он меня пожалел. Не знаю, почему…
И… приступила к прежнему занятию, словно бы ничего не произошло. Лишь заметно ограничивает движения левой кисти, крепко ушибленной в нескольких местах. Даура устало покачала головой, переваривая событие. Трудно укладывается вся последовательность фактов. Одно лишь очевидно, как день: Осилзский вовсе не столь непоследователен в поступках и суждениях. Некоторые очевидцы попытки самосуда тоже пришли к аналогичному выводу, другие заколебались. Кто-то нашёл, что всё это глупости и слабости, а правильнее было бы добить новую соседку. Однако однозначность окружающего мнения пошатнулась.
И всё же в положенный срок она принесла обед. Явно, его убеждения проигнорированы. Запах вызвал отчётливое движение где-то в области желудка. Уж как заставить не отказаться от своего дара, Силион знает. Тихонько поставила поднос на импровизированный стол и решительно направилась вон. Именно тут лучик света от факела в тоннеле скользнул по худому предплечью, открыв ссадины защитнику. Присмотрелся и заметил: непрошеная посетительница старается не показать лица, а запястья укрывает в складках одежды. Ланакэн буквально взвился с постели, где сидел с затачиваемым кинжалом.
— Что это? Кто это сделал? Кто посмел?!
— Я… упала… споткнулась и упала… Это никто не делал… Я просто упала, — на ходу придумала отговорку Безумная Григстанка. Врать не умеет абсолютно. Даже навстречу не пытается посмотреть со свойственной ей назойливой неопытностью в местных понятиях вежливости, а щёки окрасил такой румянец: удалось рассмотреть и в полумраке крошечного огонька светильника. Мужчина попытался повторить допрос, но ничего не вышло. В упрямстве ей удалось бы обыграть кого угодно, иначе бы не появилась здесь. Однако следы на коже откровенны сами по себе. И нанесены они чем-то довольно узким уж никак ни случайно. Довольно опасно, учитывая заболевание подопечной Создателя Убежища. К счастью, пока серьёзных кровотечений не наблюдается. Добиваться правды устно дальше не имеет смысла. Создаётся впечатление: и под пыткой бы не выдала истину. Осилзский бесцеремонно схватил за локоть и поволок туда, где скорее всего всё произошло. Гадать о месте не приходится — и без особо изощрённых логических умозаключений явно.
Народу здесь более чем достаточно. Мужчина уловил и настроение толпы: многие готовы причинить вред незваной соседке. Пришлось приступить к выяснению напрямую, хотя добиться признания надежды и нет.
— Кто сотворил это? Кто? Я же говорил уже, что она всего лишь безумная девчонка! Неужели же у вас в груди столько же дикости, сколько и у тех, кто убивает наших детей? Это всё, что вы можете? Кто посмел ослушаться распоряжения Аюту? Кто? Или признаться смелости не хватает! Только бить безропотную!..
— Я это сделала. Накажи, если хочешь, только… Я итак уже наказана. Её молчанием. Я знаю, почему ты привёл её к нам. Прости, если можешь. Надеюсь, и она простит. Только теперь будь уверен: если твоей Безумной Красавице понадобиться помощь, у меня она всегда найдётся. Я действительно видела в твоей григстанке лишь недоброжелателя, когда била, а нашла такую же потерпевшую, как и все мы здесь. Мне действительно очень жаль. Можешь не верить, конечно, — сразу же покаялась женщина лет пятидесяти. В ней читаются растерянность и сожаление. Столь удивительного поворота предводитель Сопротивления не ожидал. Покосился на свою спутницу, но та вновь беспомощно повторила:
— Никто не виноват. Правда!
Будто уже готова себя обвинить. Что правильно? Создатель Убежища уже сам не знает. Эксцесс пришёл к более или менее позитивному завершению самостоятельно и не нуждается в дальнейшем разбирательстве. Следовательно, лучше оставить, как есть. Сурово зыркнул на обеих и хмуро выдал вердикт:
— Надеюсь, сказанное правда. И мне больше не придётся выискивать виноватых в попытках осуществить свои кровавые фантазии. Если кому хочется сражаться, пускай берёт меч. Нам всегда нужны добровольцы. А пытки и побои пока приняты только у её соотечественников.
Вернулись в каморку в молчании. Что теперь следует сказать и как, не знает. С этим у него иногда проблемы, в отличие от Соула. Все наливающиеся у неё синяки Ланакэн тщательно обработал составом лекаря, часто спасавшим от мелких досадных травм. Силион терпеливо позволила нанести средство даже на спину. Повезло с головой, которую рефлекторно накрыла левой рукой.
Обед получился вкусным. Видимо, отныне надо мириться со столь коробящим обслуживанием. В принципе, даже приятно, хоть и неуместно. На всякий случай, Ланакэн заставил новоприобретённую подругу обедать с ним: мало ли каковы обрушатся последствия неприятного инцидента, но всё обошлось.