— Улица декабристов, 21, корпус 2? — Я мотнул головой и назвал адрес.
— Тридцать рублей с полтиной. — Шофер назвал цену, выдавая своё псковское происхождение.
— Кому полтина, а кому и ни алтына, — Ответил я ему поговоркой, — Командир, Бога побойся, цены ломишь, курсант в академии на первом курсе шестьдесят рублей стипендию имеет, а ты половину от нее за проезд до Декабристов хочешь? Да я по Невскому пройдусь, и через километр уже возьму такси в три раза дешевле, чтобы мимо двух мостов проехать, да по берегу пару — тройку километров всего-то.
Шофер сморщился как высохший апельсин, снял фуражку, почесал начинающий лысеть затылок, вновь водрузил символ шоферской власти на голову и спросил:
— Местный?
— Не местный, но частый гость. Цены знаем. — Я не стал врать. Зачем? И дураку понятно, что я не петербуржец, а вот то, что я не в первый раз приезжаю в столицу, вычислить практически невозможно. А на этом можно и поиграть. Как я всегда раньше сам себе говорил: сэкономил, значит, заработал. Вот и продолжаю придерживаться этой привычки.
— Двенадцать рублей с полтиной, меньше не возьму. — Ответил капитан желтого «Буревестника» и приветственно открыл багажник.
— Идет. — Я сложил ручку и закинул чемодан в багажник, а сам запрыгнул на заднее сидение.
Шофер быстро прыгнул на водительское кресло, и машина очень плавно тронулась с места.
— Третий курс Академии? — Таксист был явно не прочь поболтать.
— Так очевидно? — Я решил поддержать беседу, но лишь дать человеку убедительность в его собственных словах. Старая история — подтверди догадку человека, даже если она не верна, он сам уже построит вокруг нее целую теорию. Первые два года Военной Императорской Академии жили на казарменном положении, с третьего курса курсантам, которые были отмечены успехами в учебе и не имели дисциплинарных взысканий, дозволялось жить в городе. Ровно до тех пор, пока учеба была в идеальном состоянии, а дисциплина оставалась безупречной.
— Вашего брата всегда видно — строгие, суровые, подтянутые, даже костюм, словно парадную форму, носите. Эх, молодежь, вам бы жить, а вы все служить рветесь.
— Ваш сын тоже в Академии? — Догадался я.
— Не дорос ещё, но уже бредит. Через пару лет поступать сможет. — Кивнул шофер.
Да, для многих родителей это было больной темой. Военная стезя была популярна среди мужской части молодежи, но также она была весьма и опасна. Мало того, что конкурс в любое армейское учебное заведение был от десяти человек на место, так и большинство молодых офицеров отправлялись набираться опыта в различные дальние регионы, зачастую связанные с риском для жизни, к примеру, на границу с Афганистаном.
— Может, всё еще поменяется. Два года — большой срок. — Я решил встать на сторону шофера.
— Не знаю, посмотрим, я — то не против армии, честь и почет, уважение, жизнь достойная, но уж больно боязно и матери, и мне за него. Порог УЕР он прошел, силенок для поступления хватает, но вот на равных с княжескими сынками и дворянами он не стоит — не та лига.
— Объем УЕР еще не панацея. Мало голой силы, нужны ещё и мозги, чтобы ей управлять.
— Ваша правда, господин курсант, ваша правда…
Дальнейший наш путь прошел в тишине, хотя он и не был особенно долгим. Спустя пятнадцать минут мы уже проехали мимо Дворцового и Благовещенского мостов и повернули на улицу Декабристов.
Не знаю, почему, но улица мне сразу же понравилась. Она была зеленой, тихой и очень спокойной, не смотря на то, что до центра столицы здесь было меньше часа пешим. Словно тихая гавань посреди бушующего моря столицы. Я посмотрел на домик № 21, и улыбка сама собой вылезла на моем лице. Я когда-то, очень-очень давно мечтал о собственном отдельном домике. А тут меня ждал, пусть и не весь дом, но второй этаж двухэтажного желтого домика был отдельной квартирой на пять комнат, которая принадлежала деду Аристарху. Еще перед отъездом из Новосибирска, он отдал мне ключи от квартиры, рассказав, что давненько выкупил её у кого-то из дворянских родов — вассалов княжеского рода Юсуповых. Тогда я не предавал этому особого значения — жить есть где — вот и хорошо, жить не в общежитии или казарме — вообще прекрасно! А сейчас понимал, что мне вновь повезло. Дед рассказал, что на первом этаже должна была быть небольшая аптека, которую держал уже старый, давно овдовевший, еврей Арик Давидович Ейльман, немногим моложе деда. Как говорил дед, половину первого этажа занимала аптека, а вторая половина была его холостяцкой квартирой.