Эти подробности ошеломляли. И сколько же эти люди истопчут башмаков, танцевать-то, поди, придется напропалую и день, и ночь? — гадали сапожники. Портные мерили гулящую толпу локтями бархата, атласа, камки и лучших сукон — от подсчетов рябило. Купцы ворочали в голове тысячами пудов хлеба, мяса, масла, яиц, круп, пудами восковых свечей, лесной дичины. И дух захватывало, когда мысли обращались к потокам вина и пива. Исподволь начали расти цены, обещая к лету невиданный скачок. Кабатчики суетились, заполняя подвалы. Дело доходило до новых вывесок, до мытья закоптелых потолков и стен.
Возбуждение охватило весь город. Замужние жены и едва вошедшие в возраст девицы, все, кому позволяли средства, кинулись кроить и перекраивать. А кому средства не позволяли, кто не имел ни малейшей надежды попасть на придворные или общегородские торжества, ограничивались тем, что старые наряды перелицовывали. У кого были одни лохмотья, те ходили по улицам, разинув рот, и слушали сказки о бочках вина на улицах — пей не хочу! — и государевых пирогах, таких больших, что хватит каждому по кусочку.
Золотинка тоже достала праздничное платье и долго над ним раздумывала. Выводы были, по видимости, неутешительные, потому что примерять не стала, свернула его со вздохом и вернулась к делу. В лавке ждали ее полголовы серы, которую нужно было перетереть в пыль, а затем смешать с известью и дегтем. Спускаясь вниз, слышала она в комнате Зимки голоса и смех — там теперь работали две швеи и толклись с утра до вечера приближенные Зимкины подруги.
Золотинка оставалась скучна.
Весной, когда сошел лед, она навестила родные места, где стоял на вечной приколе старый корабельный кузов «Три рюмки». Дом ее затонул. На рябой поверхности затона торчали две наклонно вбитые сваи, и от них падал в воду истертый канат. В холодной глубине просматривались закоченелые очертания «Рюмок». Сунув руку в воду, можно было достать печную трубу.
Прошлое ушло под воду. Будущее не давало о себе знать, неясное и несбыточное.
Золотинка причалила у завалившегося забора подели, где второй месяц продолжалось сверхурочное столпотворение. Сотни набранных по всей реке плотников строили на корабельном дворе несчетное множество гребных судов, огромных, затейливо устроенных насадов для нарочного каравана, который должен был доставить Юлия и Нуту вверх по Белой в столицу.
Золотинка прошла между обставленными подпорками судами и среди высоких кладок брусьев и досок наткнулась на змееву голову. Она лежала, словно, срубленная небесным витязем, свалилась из-под облаков и брякнулась где пришлось — огромная некрашеная голова с выпученными деревянными глазами. На скрипучей, медленно движущейся между кладками повозке пристроилась парочка глуповатых русалок с рыбьими хвостами. Гомонивший вокруг народ говорил, что есть еще дерево с серебряными листьями. А к тому дереву золотые плоды в особом ящике и за печатью.
На пустыре за складами Золотинка увидела железную клетку, в ней ходили беспокойными шагами два необыкновенно крупных барса. А дальше, за головами облепивших забор людей поматывала гривой полосатая лошадь!
— Зачем ее так разрисовали? — громко спросила Золотинка, оглядываясь вокруг веселыми глазами.
Вопрос никого не удивил. Кто хихикал, кто строил из себя знатока, имея на то известные основания: он видел лошадь еще вчера! Бывалый высказал предположение, что полосы полиняют после первого же дождя — на него зашикали. Забравшись на забор, витийствовал пьяненький подьячий в зипуне.
Вспоминая потом полосатую лошадку, Золотинка улыбалась. И, улыбаясь, обнаружила, что пришла весна, дули теплые ветры. Пологие склоны прибрежного хребта зазеленели. Словно бы каждый новый день кто-то щедро разбрызгивал над горами зеленую краску нежнейших оттенков. А потом, не довольствуясь этим, с усилием вытер кисть о пригорки и крутояры и бросил ее за ненадобностью в море. Навалилась сладостная в своей необычайности жара.
В середине первого летнего месяца изока Золотинка ходила встречать княжича.
В толпе ее затолкали — на берег Белой высыпал весь город. Золотинка различала впереди ряды копий, которые обозначали выгороженный ратниками проход. Над толпой возвышались вооруженные, в начищенных латах всадники — они с трудом прокладывали себе путь. И всюду — в рядах ратников, спереди на реке и сзади на городской стене — реяли стяги. Золотинка заботилась только о том, чтобы уберечь свое лучшее багряное платье от чужих пряжек, он царапающих рукоятей мечей и кинжалов, от протискивающихся куда-то спин и плеч.