— Чью, ваша милость? — в крайнем изумлении пролепетала Зимка.
— Больного.
— Ваша милость, — несколько оправившись, вернула себе приятную бойкость Зимка, — я полагаю, что княжич Юлий не настолько болен…
Конюший остановил ее запрещающим движением ладони:
— Довольно.
Но Зимка еще не сознавала, что это было все. Вообще все.
— Ваша милость, — сказала она гордо, — я думаю о жизни больного, а не о смерти.
— Похвально, — усмехнулся конюший.
И теперь уж нельзя было не понять. Выразительное лицо Зимки, отмеченное крутым и упрямым лбом, сделалось несчастным. Сильно развитое чувство достоинства подсказало ей наконец, что игра проиграна.
— Чепчуг, — сказал вдруг Рукосил. — Вы тут, в глухомани, и представить не можете, насколько ваше имя, уважаемый товарищ, почитается в научных кругах столицы.
Первый раз в жизни Золотинка увидела, как старый Чепчуг покраснел, весь пошел багровыми пятнами.
— Я и сам, признаться, — как ни в чем не бывало продолжал конюший, — с большим любопытством просмотрел недавно ваши возражения против заволок.
— Да. Я считаю… применять с осторожностью, — проговорил Чепчуг в некотором обалдении.
— Словом, товарищ Чепчуг, если вы лично готовы оказать наследнику помощь, я сейчас же без колебаний подпишу для вас допуск и согласую время. Ваше имя откроет все двери.
Удивительное дело — глаза Золотинки увлажнились. От гордости.
Конюший вернулся к столу, откинул хрустальную, в золотой оправе, крышку чернильницы и взял огромное лебяжье перо. Не присаживаясь, он ждал.
— Я не готов, — прошептал Чепчуг после продолжительного молчания.
— Жаль, — молвил Рукосил, у которого, оказывается, был тончайший слух. Золотинка-то в двух шагах едва разобрала замершее на старческих губах слово.
— Но моя дочь… — продолжал Чепчуг как бы через силу.
— А эта, вторая, девица? — оборвал его конюший.
С неприятным ощущением холодка Золотинка поняла — догадалась и прозрела непонятно как! — что Рукосил давно знает ее имя. Он вообще все знает. Все наперед.
— Золотинка. Она тоже ваша ученица, товарищ?
Чепчуг признал, что это так. Золотинка молчала. Непонятно откуда и как она знала, что конюший Рукосил пустит ее к наследнику.
— Тогда оставим дальние подходы… Если ты вылечишь наследника?..
— Любви княжича, — перебила его Золотинка. Мгновение назад ей это в голову бы не пришло — такое сказать. Но слишком тяжел ей был давящий, всевидящий взгляд, и она высвободилась — вот так!
Конюший выказал изумление:
— Разве это возможно?
— Хотеть? — коротко спросила Золотинка.
Он помолчал и повел рукой, отпуская:
— Хорошо. Идите все. Если будет нужно, вас позовут нарочно.
У порога Зимка остановилась и, прижимая руки к груди, воскликнула срывающимся голосом:
— Ваша милость! Я готова вам служить! Позвольте только служить!
Дома Зимка разрыдалась. Золотинка молчала. А Чепчуг мерил взволнованными шагами лавку, потирал руки, хихикал и неведомо чему улыбался.
Через день за Золотинкой явился скороход.
На голове молодого человека метелилась перьями шляпа, разрезанная вдоль и поперек. Желтая с зеленым куртка, какие носили слуги великокняжеского дома, туго перетянутая в стане, не имела застежек и открывала грудь, выпяченную сильно присборенной рубашкой.
— Кто тут девица по имени Золотце? — спросил прибывший.
Со стеснением в сердце, уронив руки, глядела Золотинка на разряженного, как петух, посланца судьбы. Ведь это была судьба, а судьба, во что бы ни вырядилась и что бы ни выкинула, она и есть судьба. Пусть является она в самодовольном обличье красавчика-скорохода, пусть с небрежным высокомерием переврет твое имя, что же ты можешь поделать, если судьба спрашивает: девица, именуемая Золотце, которая тут? Что толку оправдываться, что ты Золотинка, простите! Судьбе это все равно.
— Что ты думаешь предпринять? — поднялся из-за стола Чепчуг. И эта особенная строгость, даже торжественность, так ясно обозначившаяся в повадке старого лекаря, показала ей, как далеко зашло дело.
С верхнего жилья с беспокойным вопросом в глазах спустилась Зимка.
— Я думаю, стрекание кожи в восьми точках — вреда не будет. Чтобы как-то начать, — сказала Золотинка Чепчугу. — Но ведь без внушения ничего не сделаешь. Буду искать подходы. И внушение.
— Пожалуй, — сдержанно одобрил Чепчуг. Утратив обычную многоречивость, добавил он еще лишь несколько слов: — Действуй спокойно и твердо. Не жди награды — не думай и не рассчитывай. Не бойся наказания. Помни, что ты врач, и перед этим все остальное пустяки.