В центре во'ана на расчищенном и за многие годы утрамбованном до твердости камня участке земли собралась толпа. Когда они уже почти приблизились к толпе, Ивен осторожно толкнула Оризиана локтем и показала на воткнутый неподалеку шест. Он весь был украшен рогами, гирляндами челюстей и черепов животных. Кости были свежими, они даже еще не обветрились.
Ивен зашептала:
— Это плохо. Шест войны. Он означает, что они смотрят в лицо смерти.
При их появлении толпа кирининов тихонько зашевелилась. В воздухе стоял такой тяжелый запах, что Оризиану захотелось заткнуть рот и нос. Толпа немного расступилась, и тогда они увидели то, что находилось в центре.
Там на деревянной раме, примерно такой же, какие используют для того, чтобы подвешивать туши для разделки, безжизненно висел привязанный к ней голый киринин. Голова у него свесилась, и белые волосы как саваном закрывали все лицо. От плеча до бедра были отогнуты и навиты на палки узкие длинные полосы кожи. На освежеванных местах остались мертвенно-бледные, окровавленные полосы сырой плоти. Пах киринина представлял собой кровавое месиво. Его потрошили так, чтобы внутренности, вываливаясь наружу, падали на землю под ним. Удушливое, густое зловоние висело в воздухе. Эньяра тихонько вскрикнула от отвращения, а Оризиан почувствовал, как его замутило и рот наполнился горькой слюной. Рядом с Оризианом стояли три совсем юных киринина из клана Лис и со спокойным любопытством наблюдали за ним. Один из них держал в красивых ручках лук и колчан, чуть больше игрушечных.
Потом, обойдя за спинами толпу, к ним подошла Эсс'ир. Брат следовал за ней чуть поодаль.
— Вы должны уйти, — сказала Эсс'ир.
— Мы уезжаем, — объяснил Оризиан. — На корабле. Я хотел попрощаться.
— Мы к тебе придем.
— Тогда скорее, потому что мы сегодня уезжаем. — Он вдруг почувствовал острую боль и страх. Он не мог оставить ее, не поговорив. Ему, если не ей, нужно было кое в чем определиться. Он заметил, что Варрин как-то странно разглядывает его.
Оризиан услышал, как она ласково пообещала:
— Скоро. Но не сейчас.
— Вам лучше уйти. Не думаю, что сейчас это для вас подходящее место, — тихо сказал Варрин.
Оризиан неохотно согласился. Эсс'ир уже отходила от них, и он вдруг испугался, что может больше никогда не увидеть эти прекрасные черты. Он мог бы окликнуть ее, но не стал.
Ивен, тихо разговаривавшая с какой-то кирининкой, присоединилась к ним. Лицо у нее было встревоженное.
— Давайте уйдем, — сказала она.
Они вышли из лагеря и по мостку вернулись в Колдерв. Дождь так и лился, и вспенивал воду в реке.
— Вот уж действительно дикари, — пробормотала Эньяра.
— Да уж, — согласился с ней Рот, но заметил вялое удивление Оризиана и тихо добавил: — Хотя я видел, как люди творили и худшие вещи.
— Они поймали эту Белую Сову недалеко отсюда, южнее, — сообщила Ивен, когда они опять ступили на человеческий берег. — И их гораздо больше, чем там, откуда пришли мы. Очень близко. Похоже, будет большое кровопролитие.
— Сегодня? — спросил Рот.
— Возможно. Они говорят, что там не один десяток Белых Сов. И ваш друг Горин-Гир с товарищами тоже.
— Стойте, стойте, — вдруг прошипел Оризиан и резко замедлил ход.
Остальные удивленно воззрились на него, а он кивнул в конец улицы. Там под проливным дождем стояли четыре или пять человек, непонятные, едва различимые фигуры в бесформенных накидках, но ничего хорошего их появление не предвещало. Ивен покосилась на него и стерла со лба дождевую воду.
— А ты говорил, что вчера не встревожил Томаса, — упрекнула она.
Оризиан пробормотал:
— Не встревожил. Мы разошлись на самых благоприятных условиях, какие я смог выговорить.
Он быстро огляделся в поисках другой дороги. Всем нутром он чувствовал, что Томас не просто так следил за ними с самого их появления в городе. А люди уже двинулись к ним, и он разглядел палки и дубинки.
— Они будут иметь дело со мной, — зарычал Рот, даже вроде бы с удовольствием.
— Нет, — остановил его Оризиан. — Никаких сражений, пока у нас нет выбора. Мы их обойдем и доберемся до корабля.
А в голове у него звенело, что надо было окликнуть Эсс'ир, когда она уходила от него, а теперь уже поздно об этом думать.
— Сюда, — сказал он и повел их в боковую улочку. — Ивен, ты сможешь найти дорогу к дому Хаммарна?
— Думаю, что смогу, — и Ивен бросилась вперед. Переулок был такой узкий, что они были вынуждены мчаться гуськом друг за другом. В переулок выходили только задние стены домиков и лачуг. Дверей не было, а несколько окон были плотно закрыты. Вода лилась с крыш, и уж тут-то они промокли насквозь. Земля превратилась в предательски скользкую грязь с какими-то щепками, пустыми бочками и осколками битых горшков.
— Там впереди улица, станет легче, и оттуда ближе, — подбодрила их Ивен.
Они понеслись дальше, перескакивая через лужи и увязая в грязи. Рот поскользнулся и упал на колено. Оризиан помог ему подняться. Скоро выскочили на дорогу.
— Вот те на! — ахнула Ивен.
Прямо перед ними, всего в нескольких шагах, стоял Томас. С ним был Эйм и еще три человека из Стражи. На Первом Страже был толстый шерстяной плащ, а в руке он держал длинный меч.
— Тот самый народ, который мы искали, — прохрипел Томас.
— Я вижу, вы сняли со стены свой меч. Почему? — вступил в разговор Оризиан.
Рот выступил вперед, но Оризиан, не спуская с Томаса глаз, положил руку на плечо щитника.
— Потому что, возможно, я свалял дурака, вот почему, — прорычал Томас.
— Нам совсем не нравится, когда нас считают дураками те, кто думает, что они выше и лучше нас, — из-за спины Томаса добавил Эйм. Он с какой-то злорадной жадностью уставился на Оризиана. А тот с острым ужасом вспомнил, что безоружен. Момент был чреват насилием, а шелест дождя добавлял напряжения которое требовало выхода. Оризиан стоял лицом к лицу с Томасом.
— До нас от Темного Пути дошли вести, что они ищут двух беглецов. Мальчика и девочку, — заявил Первый Страж. Он метнул взгляд на Эньяру и опять уставился на Оризиана. — Возможно, путешествующих в сопровождении кирининов Лис и воина. И не просто беглецов, а родственников самого тана. Обещана награда тем, кто их поймает, и ссора с теми, кто им помогает.
У Оризиана было ощущение, что он настолько пропитался водой, что скоро не сможет дышать. Он сплюнул с губ воду и возразил:
— Вы мне сказали, что нас никто не побеспокоит, если мы сами не дадим к тому повода.
— Ах, повода? — рявкнул Томас. — Поводов у меня достаточно. Я должен защищать город от всяческого ущерба. Нам тут не нужны споры между правителями Крови, но вы нас в них втянули. И сделали это, не рассказав мне правды о том, кто вы на самом деле.
Оризиан ответил:
— Неумышленно. Дайте нам пройти, и у вас не будет неприятностей.
— Вы думаете? — продолжал глумиться Томас. — А я так думаю, что могут быть.
— Не воображай, Томас, что ты важнее, чем есть на самом деле, — проворчала Ивен.
Томас метнул в нее таким смертельно оскорбительным взглядом, что даже на'кирим испугалась.
А Оризиан застонал про себя: он физически почувствовал, как ускользает последняя возможность мирного исхода.
— Не испытывай мое терпение! — рыкнул на Ивен Томас. — Вы все пойдете в башню, а там посмотрим, как быть дальше.
— Нет, мы не пойдем, — твердо заявил Оризиан и увидел, как у Эйма от злости заплясали губы, а Томас прищурился.
И вдруг послышался грохот, потом какой-то настойчивый звук, откуда-то с прибрежной окраины города. Как будто кто-то колотил по котелкам. Или сталкивались друг с другом щиты. Очень тревожный звук.
— Томас! Томас! — донесся до них слабый и далекий, словно заглушенный ливнем, голос. — Они здесь! Всадники! Белые Совы!
Оризиан увидел, как потрясение мелькнуло на лице Первого Стража. На мгновение ему даже стало его жалко. Ему стало жалко их всех, потому что в этот момент и выбор, и шанс приобретали такой характер, что могли убить их всех. Со стороны реки донеслись и другие шумы: барабаны, крики с обоих берегов Дерва.