Оризиан обнаружил, что рядом с ним шагает Ивен.
— Далеко до Колдерва? — спросил он.
По глубокому снегу идти было трудно, он уже совсем запыхался, и безжалостное горное безмолвие уже начинало угнетать его.
— Недалеко, — ответила на'кирим.
— Ответ киринина, — заметил Оризиан.
— Куда ты намерен идти? Не в Колдерв, я имею в виду, а после него? Что собираешься делать?
— Если сможем найти в Колдерве подходящую лодку, то собираюсь идти в Гласбридж. Я должен сражаться с Темным Путем, восстановить свою Кровь. Хватит, я уже достаточно бегал и прятался, — сказал Оризиан и опять подумал о своих потерях.
— Бойся наряжать месть в более красивые одежды, чем она того заслуживает. Не всегда можно вернуть то, что ушло. На твоем месте я бы и не пыталась; от разочарования с людьми происходят странные вещи.
— Вы не понимаете. Темный Путь разрушил мой дом и уничтожил семью. Они захватили наши земли. Я связан клятвой и обязан защищать мою Кровь от врагов.
— Да кто, по-твоему, за тобой следит? — раздраженно спросила Ивен. — Богов теперь нет, а если бы даже были, они тебе не судьи. Мертвые? Так лучше оставить это кирининам. Что ты будешь делать, когда убьешь всех, кто убил твоих мертвых? Будешь бездельничать и ждать, когда дети твоих жертв появятся возле твоего ложа с ножами в руках? Кровь за кровь, жизнь за жизнь, и так на протяжении всех веков. Такое будущее ты готовишь себе и своему роду? Подумай, насколько счастливее мог бы быть мир, если бы люди искали одобрения своим делам у своих потомков, а не у предков.
— А что ты предлагаешь, — даже рассердился Оризиан. — Опять бегать? Прятаться в какой-нибудь пещере?
Ивен вздохнула:
— По правде говоря, меня это мало волнует. Все ваши таны и военачальники всегда думали, что именно они творцы всего происходящего, они принимают решения. Бывает и так, но чаще они заблуждаются. В жизни полно своих примеров выбора и удач: они, конечно, сбивают с толку и правителей, и народ. Какие бы планы ты ни строил, не исключено, что они будут крошиться и разваливаться прямо у тебя в руках. Просто всегда старайся убедиться в том, что ты делаешь именно то, что нужно делать. Я давно уж устала от людей, которые все время выкапывают старую ненависть, наводят на нее лоск и снова пускают в дело. Прошлое, как червь в сердце, мешает настоящему.
Оризиан смотрел себе под ноги, бороздившие снег.
— Я не мести хочу, — сказал он. Он вкусил немного чувства мести, когда кровь того тарбена брызнула ему на руки. Она не умерила боль в его душе и не вернула ни одного из тех, кто умер. Она даже не спасла семью лесоруба. — Я хочу… чтобы это кончилось. Я хочу видеть измененное будущее, а не прошлое. Если вы можете объяснить мне, как остановить то, что происходит… Если вы можете объяснить мне, как это остановить, не поднимая меча против Темного Пути, я послушаю. Но не думаю, что вы сможете. Я так же, как и вы, хорошо знаю, что никто не оживит мертвых, но желать, чтобы они не умирали, это совсем другое. Как могу я не желать видеть живыми тех, кого люблю?
Ивен печально улыбнулась:
— Не можешь. И никто не может тебя об этом просить. — Она подняла взгляд на равнодушное небо. — Мы должны простить себя за все, чем когда-либо подвели мертвых. И простить их, знаешь ли, за те трудности, что они нам оставили; за все то, чем они когда-либо подвели нас. Особенно своей смертью.
Оризиан почувствовал, как у него перехватило горло, и на мгновение прикрыл глаза. Дальше они шли молча.
Они, кажется, прошли уже много часов, когда Рот вдруг замер. Оризиан проследил за взглядом щитника и понял, почему тот остановился. Над гребнем, через который они только час назад перевалили, ветер закрутил снег в качающуюся и пляшущую завесу. Сквозь эту пелену вырисовывалась неясная фигура. Она мелькнула и исчезла из виду, поглощенная снегом и облаками. Оризиан прищурился. Это могла быть обнажившаяся от ветра скала, но… она двигалась. Там, наверху, на гребне стоял высокий человек с огромной собакой.
— Это Охота. Должно быть, — пробормотал Рот.
Проваливавшаяся по щиколотку в снег Ивен резко прибавила ходу.
— Двигайтесь, — распорядилась она, не оглядываясь. — До леса уже недалеко. Здесь прятаться нет смысла.
Они поспешили за ней. Теперь они двигались по диагонали вниз по склону. Рот вытащил меч. Низкие облака накрыли склон, спрятав их в сыром тумане. Они опять были одни, пробираясь по снежному полю посреди серого неба. Конечно, плохо, что, зная о преследователях, они не могли их видеть. Шаги их заметно ускорились. Они часто оборачивались, еще напряженнее вглядываясь в пройденный путь, но пока это ничего не давало.
— Осторожнее, осторожнее, — приговаривал на ходу Рот, неизвестно к кому обращаясь. Туман приглушал его голос.
— Быстрее, — опять поторопила Ивен и еще прибавила шагу. Снег мешал им двигаться, налипал на обувь, как будто не хотел, чтобы они уходили отсюда. Интересно, как долго они смогут выдержать такой темп? Оризиану хотелось бежать, но он знал, что, кроме усталости, это ничего не даст. Стараясь ни о чем не думать, он, на всякий случай, достал из-за пояса нож.
— Они совсем рядом! — вскрикнула Эсс'ир. Они с Варрином отскочили друг от друга и одновременно развернулись, подняв копья.
— Облака расходятся, — заметил Рот. И в этот момент возле него оказался пес. Огромный, лохматый, дикий, как вепрь.
У Оризиана было не больше доли секунды, чтобы разобраться в увиденном. Пес снежным вихрем выскочил из тумана. Эсс'ир оказалась ближе всех к нему, и пес понесся прямо на нее. Эсс'ир немного присела. Варрин даже не пошевелился, чтобы помочь сестре: он напряженно смотрел на склон, туда, откуда появилась собака.
Собака прыгнула. Эсс'ир уклонилась и торцом копья оттолкнула пса. Животное заскользило вниз по склону, оставляя за собой глубокую борозду.
— Назад! — крикнул Оризиан Эньяре.
Рот одним огромным прыжком оказался возле Эньяры и, схватив ее за плечо, отбросил в сторону, потому что собака катилась прямо к ее ногам. Оризиан подумал, что Рот очень проворен для своих размеров. Щитник взмахнул мечом. Собака увернулась от лезвия, и, не успел Рот глазом моргнуть, как она подобралась и прыгнула на него.
Варрин что-то крикнул на языке Лис. Оризиан взглянул на него и увидел, как киринин нагнул голову, почти рядом с которой пронеслась, едва не задев, вылетевшая из тумана арбалетная стрела. Варрин опустил копье и повесил на плечо лук.
Рот закричал от ярости и боли. Он бился на земле, а пес вцепился ему в запястье и яростно мотал башкой. От такой бешеной тряски меч отлетел довольно далеко в сторону. Эньяра тоже закричала, бросилась к собаке и начала молотить ее по спине посохом. Треск дерева сообщил о том, что посох не один раз попал в цель, но зверь не обращал на удары никакого внимания, как будто это были всего лишь укусы комара для быка. Оризиан бросился на спину пса и почувствовал огромную сильную шею животного. В нос юноше ударил крепкий запах псины. Он всадил нож в грудь собаки, потом еще раз и еще… до тех пор, пока животное не ослабло.
Оризиан поднял взгляд и в каком-то оцепенелом удивлении увидел, что на мгновение раньше, чем киринины успели что-либо сделать, появился инкаллим Охоты. Казалось, что это не человек возник из тумана, а просто уплотнилось облако. Инкаллим, не снижая скорости, легко летел по снегу прямо к Эсс'ир, размахивая дубиной, заостренной с обоих концов.
Губы Оризиана зашевелились, он хотел предупредить Эсс'ир и не успел. Раздался лязг. Даже захваченная врасплох, Эсс'ир сумела все-таки поднять копье. Инкаллим на полном ходу свернул в сторону. Острие копья задело только его бок, но прорезало кожу куртки из оленьей шкуры и развернуло его. Инкаллим повернулся, дубина описала огромную дугу, такую стремительную, что глаз не мог за ней уследить. И хоть Эсс'ир была проворнее любого человека, но на этот раз все-таки недостаточно проворна; удар пришелся ей в грудь, поднял ее, как куклу, в воздух и отбросил на несколько ярдов. Она осталась лежать неподвижно.