— Месье Эдуард, вы как человек, который сам играет на гитаре, что можете сказать об исполнении Александра.
— Его игра потрясающая, особенно мелодия, что он исполнил в начале и в конце своего небольшого концерта. Я потрясен его игрой и я прекрасно понимаю, что уровни наши просто несравнимы. А еще я хочу сказать, что он добрый, веселый и открытый человек. С ним приятно просто находиться рядом, а уж когда он поет или играет, становится как— то легче на душе. Вот и моя дочка прямо перед тем, как он к нам подошел, была уставшей и мы даже думали свернуться и уйти домой. Но стоило нам его послушать, усталость будто рукой сняло и даже как будто проблемы чуть отступили.
— Месье Эдуард, если не секрет, сколько Вам помог заработать этот юноша?
— Не секрет, почти сто сорок франков, и, предвещая ваш вопрос, я даже в самый удачный свой день не зарабатывал и трети этой суммы.
— Анжелика, — корреспондент задал вопрос девочке, — а ты что можешь сказать об Александре.
— Он самый добрый и талантливый парень на свете, а еще и самый красивый, прости папа. При этом отец девочки понимающе улыбнулся и не обиделся, что слетел с пьедестала первого места. — Как только он заиграл, меня так поразила эта мелодия, что я не удержалась и затанцевала, а когда я во время танца обернулась к нему, то увидела самую красивую улыбку на свете, и у меня словно выросли крылья, а голос его, ну да вы же сами слышали.
Один из зрителей выразил сомнение, что Александр русский.
— Да какой он русский, — выразил свое негодование месье Пьер, — ведь видно сразу, что это чистокровный француз, ведь у него никакого акцента, ну да и это не главное. Кто сможет так спеть о Елисейских полях кроме как парижанин. А его слова, что он якобы себя чувствует так, словно он долго отсутствовал на родине и теперь вернулся. Это же прямой намек на то, что он родился тут и скорее всего его выкрали из нашей страны, а теперь он смог наконец-то вырваться обратно, о чем и поет в своей песне. Так что, кто бы что не говорил, он француз, а нашему правительству надо расследовать то, как так оказалось, что его похитили.
Дорогие читатели, я хоть и не смог побеседовать с самим Александром, но смог переговорить с его продюсером во Франции, мадам Мишон, которая пообещала нам устроить интервью с этим прекрасным певцом и композитором и мы точно сможем узнать: не француз ли он.
Да уж, с одной стороны статья обо мне в исключительно положительном характере, но вот это фото и эти комментарии, боюсь я опять влипну куда— нибудь.
— Мари, а откуда фото? Я что— то не помню как нас фотографировали.
— Было, но я подумала, что это просто туристы.
Ну да ладно, все равно уже ничего не изменишь. В агентстве мы провели четыре часа, я смог зарегистрировать все те десять мелодий, что собираюсь исполнить на концерте, плюс вчерашние две. Так же зарегестрировал песню из кинофильма «Большая Гонка» и мелодию из пиратов карибского моря. После чего мы, пообедав в кафе, поехали наконец— то в госпиталь к бабушке.
Только я подошел ко входу, сзади меня окликнули, причем на русском.
— Товарищ Семенов, — голос мужчины был злой, обернувшись, я увидел явно советского аппаратчика, причем ярого такого. Дешевый костюм и не умение его носить— это первое, что бросалось в глаза. Нет, вы не подумайте, я не про всех так думаю наших госслужащих, на некоторых приятно посмотреть, да и послушать. Вы можете мне сказать, что мол причем тут костюм и то как он его носит, но тогда, простите, мне с вами не по пути. Человек явно не турист, который может одевать что хочет, он явно связан с посольством и вот тут надо понимать: он лицо государства, а это значит изволь выглядеть так, будто готовишься как минимум на прием к английской королеве. А тут, да черт с ним, обсуждать, только расстраиваться. Ведь тут еще и вина руководства, что никак не обращает на это внимание. Да, а еще, у идущего широким шагом мужчины, чуть перекошенное лицо и не понятно: толи от того, что он меня почему-то ненавидит, то ли считает меня недостойным общению с ним.
— Мари, ты проходи, я пока задержусь, — решил отправить подальше Мишон, так как тут явно что— то намечается и явно не хорошее. Женщина не стала ничего говорить, молча пошла в госпиталь.
— Товарищ Семенов, как вы можете мне это объяснить, — и протянул мне как раз ту газету, что я недавно читал, а на лице такое презрение, будто перед ним, как минимум, враг народа.