Серый туман с зеленоватыми прожилками, вроде он сущность живая, зловеще клубился и пугал своей тишиной. Ни птахи какой лесной… ни надоедливого комара… ни самолёта… Даже нагруженные мешки с гостинцами на землю не скинуть, всё сыро по самую щиколотку, так и стояли в хляби, смотрели, радовались неземному пейзажу. Неожиданно с рядом стоящего сухостоя, захлопав большими седыми крыльями, соскочил огромный филин и мелькнул чёрной тенью в густой туман. Чем всех сразу, зараза, напугал.
– Отродье Карачуна… – прошипела арийка.
– Ага… гиблое место, – добавил наш детина. А то ж сам-то я не догадаюсь…
– Да ладно вам… – машу рукой, хочу успокоить. – Чего вы… птичку испугались?
Ну вот кто меня всё время тянет за мой язык гадский, какой чёрт, спрашивается?
– Ты колдун, ты и иди первым, – пробубнил негромко хитрожопый предок. Вот так эта пара между собой втихаря от меня решила, что я великий колдун, которого боги перенесли им в помощь, в это их, можно сказать, безнадёжное путешествие, с другого явного мира. Млять…
Нежданное путешествие Хоббита, или новые приключения Гудвина Великого и Ужасного... И то и другое для этой ситуации очень подходит.
Туман прошёлся всполохами, заклубился, предчувствуя очередную жертву безликим спрутом, я потянулся рукой к этому густому мареву, но оно отпрянуло своей молочной массой от моей кисти, перекатываясь и убираясь подальше от пальцев рук. Чем сразу обнажил оскал рядом стоящего древнего как само время идола.
– Чур, меня, чур!.. – сразу заголосила Фрида.
– Боги… – прошептал Горыня и отшатнулся от грубо вырезанной маски неизвестного для меня бога.
– Да чего вы… это ведь обычная деревяшка… – я, хорохорясь перед товарищами, смело наклонился поближе к наспех вырубленному из дубового столба, почерневшему от времени и влаги чуру.
– Я узнал его, это Авось… – испуганным голосом шепчет Горыня.
– Авось… говоришь? – поморщился я.
Это для нас очень хорошо... Сколько раз русский авось спасал нас, и счёту нет, а для народа нашего гремучего это вообще первый в стране культ личности, хотя мало кто об этом знает и помнит. Я повернулся к друзьям.
– Ну, тогда и авось с нами, бояться нечего. Пронесёт!..
– Как бы в штаны не пронесло… – сразу упал духом богатырь наш Илюша.
– И такое бывает... – кивнул я, соглашаясь с его доводом.
И вот всем своим хомячьим нутром сразу почувствовал, что зря я недозрелое яблоко съел, ох зря: ведь знал… В пузе что-то ехидно забурчало, предчувствуя для себя большие и неудобные неприятности в дороги лихой. А всё жаба моя ненасытная…
Тук-тук.
– Кто в теремочке живёт? – я костяшками пальцев постучал по его толоконному лбу, который отозвался сразу дубовой пустотой. Давно видно тут дядька стоит, гадь, стережёт. – Стоишь… а на охранную деятельность у вас лицензия есть? Уважаемый... – начал пытать я расспросами истукана, тем самым до икоты пугая своих новых друзей. – Да кому она нужна… – и я безнадёжно махнул в сторону зелёной топи рукой, – поди не денется никуда… Чего смотришь безмолвным болваном и молчишь? Встречай православных!.. – и я помахал перед его разъеденным временем светлым ликом ладонью, приветствуя его от всего будущего мира. – Видите, и ничуть не страшно…
Или туман полыхнул от порыва ветра, или дыхнул вонью зловонной, и померещилось мне. Но неожиданно левый глаз идолища моргнул. Я вздрогнул. По крайней мере, мне так показалось, и попятился задом, классически аккуратно присаживаясь в жижу.
– Ах ты идолище поганое!.. – выругался я. – У-у-у чурка бестолковая!..
Сижу в жиже, поджал под себя ноги, косо глянул на своих бледных товарищей, которые в ужасе смотрели то на меня, то переводили свой взгляд на изъеденного червями идола.
– Да привиделось, наверное… – я заёрзал на жопе. – Акклиматизацию просто ещё не прошёл… – постарался я выкрутиться перед древними.
Ой! Чего-то они, по-моему, взбледнули и совсем приуныли. Что ты, молодец, не весел, что головушку повесил…
– Вам что, нехорошо… – я постарался подняться. – Может, мне встать кто поможет? – а то мой мешок так оттягивал плечи, что одному, не снимая его, мне никак. И молчок. Чувствую, без моей помощи предки из ступора не выйдут. Только Горыня нервно икнул в тишине.
– Э-э-э-й! Древние… Пращуры! Вы со мной… или уже нет?..
Многие сейчас скажут: и не испугался, мол, сказки всё это, да я бы после этого не пошёл дальше, на кой оно ему это надо было. Сразу вам скажу, да мне по пьяни и не такое могло привидеться, я, конечно, с белкой не знаком лично, но от знакомых многое о ней слышал, так что меня такими фокусами не напугаешь. Ну, моргнул маненько: может, ему чего в глаз попало, соринка, например, да и после просмотра на НТВ вечерних новостей это для современного человека детский сад «Ромашка». Тьфу…
Двое из ларца поставили меня на ноги.
– Спасибо! – поблагодарил я их от чистого сердца.
– Неча в хляби сырой стоять и помощь богов просить... – зашевелился здоровяк, отходить, видно, умишком своим стал и заумничал.
Вот что я заметил: они всё дословно понимают, никакой метафоры или фантазии у них нет. Не то что у наших журналистов.
– Самим нужно путь дальний да тревожный держать. Это наша доля, судьбой указанная… – всё не унимался и ворчал здоровяк.
Тут, согласившись с Горыней, я кивнул. Просил я у бога бабу хорошую да сладкую, он, наверное, надо мной посмеялся тогда, нет, я, конечно, тоже не ангел, но всё же охота… а ночью очень.
Так что лучше всё самому... Тут я с Воландом из «Мастера и Маргариты» был полностью согласен: нечего у них просить, у сильных мира сего, нужно… сами дадут, а нет… на нет и суда у них тогда надо мной нет. Хотя иногда всё же вмешательство в свою судьбу я чувствовал, можно ещё сказать, случайность или невидимую глазу, скажем так, коррекцию. Ага! Только она почему-то закономерна, раз и твоя судьба иногда поворачивается волей случая на сто восемьдесят градусов. Обычно к тебе не лицом… Разве не так… Что подтверждает мою догадку: нужно – сами дадут. Я перевернул копьё древком вниз и стал прощупывать берег болота. Ох и вонючее оно оказалось!..